«Убийство священного оленя»: Пятьдесят оттенков безжизненности

Начало двухчасовой артхаусной картины – крупный план бьющегося человеческого сердца, похожего на пульсирующее инопланетное существо – лицехват из «Чужого». Возможно, первый кадр – хитрая насмешка над тем, что происходит далее. Люди в фильме искусственные, мертвые, лишенные души. Камера отдаляется, и зритель оказывается наблюдателем хирургической операции. Режиссер сразу заявляет, мол, у фильма есть сердце, хоть оно и символичное.

В центре мистически-абсурдистской истории – богатая и счастливая семья. Стивен (бородатый Колин Фаррелл) – уважаемый хирург, его любящая жена, тоже врач – Анна (Николь Кидман), и двое милых детей – Боб (Санни Сулджик) и Ким (Рэффи Кэссиди). Однажды их покой нарушает настырный Мартин (Барри Кеоган), с которым, как выясняется, Стивен видится тайком. Он внимателен к парню, дарит дорогие часы и в любой момент готов встретиться. Однако позже Мартин навязывается, постоянно появляясь в больнице, где Стивен работает. Одинокий подросток – сущая загадка. Мартин – его любовник? Одноклассник дочери? Или злой рок? Хирург превращается в заложника Мартина, когда тот пытается свести его со своей матерью.

Фильм Йоргоса Лантимоса, автора скучноватого «Лобстера», – вольное отражение древнегреческой трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде», в которой грешный царь убивает свою дочь. При совершенно необъяснимых обстоятельствах каждого члена семьи Стивена внезапно парализует. Сперва человек не в силах ходить, потом отказывается есть и пить, а заканчивается недуг, разумеется, мучительной смертью с кровоточащими глазами. Зрелище страшнее не придумаешь. И человек науки, привыкший жить по строгим законам, не в силах одолеть необъяснимое. Медицина оказывается бессильной, а хирург вынужден признать свою беспомощность. Вроде бы происходящее бессмысленно, но до поры до времени, пока не страдает близкий и не раскрывается коварный замысел Мартина.

«Убийство священного оленя» – холодная сатира, которая обездвиживает, но чем дальше, тем персонажи живее. Стивен становится жертвой собственных ошибок, за которые расплачивается вся семья. Сквозь сухих, растерянных персонажей, умышленную театральность и консервативность изображения греческий режиссер намеренно отчуждает зрителя и исследует тему греха, жертвенности и искупления. Картина блестяще сочетает ужасы, комедию и драму. Фильм обладает художественной точностью и драматическим самообладанием. Мир Лантимоса бездушный. Все здесь чистенько, правильно, но так притворно, напряженно, оттого нечеловечески неуютно. Камера элегантно скользит по стерильным коридорам больницы, глядишь, вот-вот откроется лифт и хлынут реки крови. Изобразительное и музыкальное оформления являются прямой отсылкой к жанровому шедевру Стэнли Кубрика «Сияние», и это прекрасно. Мальчик похож на Дэнни Торранса, тут же есть роскошный бал и раны прошлого, связанные с пьянством Стивена, а также масса статичных планов с приближениями и отдалениями. Действие разворачивается при свете дня, но дух картины зловещий, как в том же «Сиянии». А вдруг Мартин – реинкарнация отца? Ведь недаром он рассказывает, что ест спагетти в красном соусе (!), как отец.

Медлительное кино Лантимоса – кино мертвого настроения, а не безумной ярости. Подросток угрожающе настойчив, но нет здесь зверского сумасшествия, хотя главного героя толкают, видимо, на самоубийство. Разговоры невозмутимы, лица персонажей бесстрастны, обмен любезностями пропитан ледяным спокойствием. Появляется ощущение, будто «Убийство священного оленя» – современная версия хоррора «Вторжение похитителей тел». Герои даже не живые люди, а инструменты сюжета. Лантимос обыгрывает знаменитую сцену из триллера Ханеке «Забавные игры» с наволочками и ружьем, но без насилия – все остается за кадром. Обыгрывает по-своему, с юмором, но не менее жутко, в духе триеровщины и с ханнекевской мизантропией. Лантимос не дает смыслы, а показывает отчаявшихся персонажей, которые, как и зритель, находятся в постоянном поиске этих самых смыслов. Это не эскапизм в традиционном понимании, а антиромантический реализм. Действительность, лишенная чувств, кроме страха и равнодушия. Начисто стерты мелодраматизм и сентиментальность. «Убийство священного оленя» – портрет деструкции благосостояния буржуазной интеллигенции. Вот где настоящая нелюбовь.

Правда, трагедия настолько страшна, насколько же нелепа. Невозможно не ухмыльнуться над издевательски каменными героями, которые всерьез восхищаются нательными волосами и руками. Чертовски неловко! Даже когда Стивен идет по больничному коридору, обсуждая с коллегой достоинства своих часов – предпочтительность металлического ремешка или кожаного. Но фильм, разумеется, про ложь, любовь и страх. Режиссер греческой «новой волны» высмеивает человека, издеваясь над буржуазной тупиковостью. Неспроста в доме Мартина по ТВ показывают «День сурка» – парадоксальный фильм-урок, из которого вспоминается фраза меланхоличного героя Билла Мюррея, убежденного, будто он – бог, которому «ни до чего нет дела»: «И я ничего не могу с этим поделать». Издевательски-романтическое кино о невозможности побега из жизни, постепенно теряющей смысл.

Злобный, саркастический, циничный фильм Йоргоса Лантимоса, пропитанный затяжным саспенсом, заявляет, что у людей исчезла чуткость, любовь, совесть. Человек забыл, что значит быть человеком и что человеком быть нужно. «Убийство священного оленя» – один из самых тревожных, диких и во всех смыслах странных фильмов года, где переплетены ужас и комизм. Однажды увидев, невозможно забыть.