«Мы» – про семью. Мать, отец и двое детей оказываются под прицелом странных незнакомцев, которые молча замерли напротив их дома, что естественно вызывает подозрение и легкий испуг, который быстро переходит в ужас, когда эти проходимцы агрессивно вламываются и пытаются их убить. Казалось бы, это чисто жанровое произведение, которое уже видели черт знает сколько раз. Вспоминаются «Незнакомцы», «Они» и «Судная ночь», и «Мы» – это то, чем должна была быть «Судная ночь». Разумеется, режиссер самого хитового ужастика этого столетия, который получил несколько главных номинаций на «Оскар», но взял награду только за сценарий, не мог сделать типичный хоррор и уж тем более банальный слэшер.
Жанровые штучки здесь имеются и местами чуть портят общее впечатление. Жуткие убийцы, вооруженные ножницами, одинокий дом в тихом лесу, пугающий детский рисунок, резкое отключение света и побег к соседям, которые, разумеется, бессильны. И все в тревоге и драматических поворотах, когда на тебя зловеще смотрят исподлобья. Знакомая вещь, правда?
Однако мы же смотрим произведение автора, сочинившего историю о белых американцах, подчиняющих тела и сознание черных. Теперь Джордан Пил, который в «Прочь» показал высший пилотаж режиссуры, идет дальше, но снимает про то же – про Америку. «Прочь» и «Мы» – сильный диптих. И кроме «Судной ночи» в «Мы» можно разглядеть «Забавные игры» (часть похожа на ремейк), «Князя тьмы», «Сияние», «Кошмар на улице Вязов», «Вторжение похитителей тел» и «Черного лебедя». «Мы» – про двойников.
Наши дни. Семья – та, на которую нападают – едет на отдых в летний дом, где мать признается, что не чувствует себя собой и рассказывает страшилку детства, которую мы видим в винтажном прологе: 1986 год, парк аттракционов, девочка в футболке «Michael Jackson's Thriller», отлучившись от родителей, заходит в лабиринт кривых зеркал под названием «Поиск видений: найди себя», и там она ужасается, встретив своего двойника, живого, настоящего, похожего точь-в-точь, но видит его со спины. Эта аллюзия на «Воспроизведение запрещено» художника Рене Магритта. Идея картины в том, что зеркало отказывается отражать человеческое лицо, поэтому в отражении человек обращен спиной к самому себе. И девочка получает травму на всю жизнь. Мрачный пролог задает тему и настроение всей истории про человека как тайну, непостижимую, как бы пристально он себя ни разглядывал. И вот те на: спустя годы на пороге семейного дома появляются мать, отец, дочь и сын, одетые в красные комбинезоны и вооруженные ножницами, и угрожающе заявляют, что я – это ты, ты – это я, и мы – американцы.
Двойник – это тень девочки, которую, говорят, проверяет Господь, люди без голоса (разговаривает только главная героиня – пророк, восставший из рабства, посредник между Богом и народом), благотворительный призыв взяться за руки, пушистые кролики в клетках, табличка «Иеремия 11:11» и разговоры о конце света – все это не просто так. Даже название – Us – это U.S. Нет, конечно, этот сюрреалистичный и абсурдистский фильм можно не трактовать, и получится жестокий и кровавый ужастик, пусть не во всем оригинальный, как «Прочь», ведь даже не знатоки жанра догадаются, что как только в темноте появляется молчаливый незнакомец, кровь вот-вот прольется. Однако простота картины обманчива, потому что под хорошо изученной азбукой жанра скрывается политическое заявление автора. Выясняется, что люди в красно-пролетарском пришли из канализации, чтобы выразить зверский протест, совершить кровавую революцию. Обрушивается волна смертей и насилия, вызванные неравенством. Революция не приходит сама собой, но фильм не одет в лозунги вроде «Бей!», «Дави!», «Круши!». Здесь меньше слов, больше дел. Отсюда и «Иеремия 11:11» – грядущий суд Божий.
Если присмотреться, то «Мы» – это два разных фильма. Один – про женщину, которая в прямом смысле борется со своим страхом, подавляя его и укрощая. Двойник-убийца – воплощение страха, которое тянется тенью, просыпается и вылезает наружу. Режиссер наглядно показывает схватку сознания и подсознания, выражая это столкновение в танце, то есть в искусстве. А другой – про борьбу классовую. Антикапиталистический посыл одновременно буквален и метафоричен. Народ, земля, свобода, мир. ТВ призывает взяться за руки и бороться с голодом и нищетой, а двойники – это изображение раскола общества, которое, хоть ты черный, хоть белый, должно слиться в одно целое, что и происходит. Как по Сартру, «Ад – это другие», потому что в других скрывается наше самосознание, или как поется: «Найдутся и те, кто придет за тобой», потому что «Скованные одной цепью». Но об этом вы узнаете сами, в конце, поэтичном и таинственном, похожем на кошмар.
Работают ли эти два фильма вместе или мешают друг другу – не знаю, но беда в том, что автор как постмодернист не играет с законами жанра, не нарушает их, а воспроизводит, пускай чувствует себя в этом уверенно. Конечно, «Мы» – не столько про пугалки, сколько про смыслы. Это серьезный, хоть и разбавленный смешками (по-моему, неуместными) фильм ужасов из «новой волны» хоррора, которая вроде существует, а вроде нет и не было, но такие современные ужастики как «Бабадук», «Оно», «Ведьма», «Окулус» и «Реинкарнация» – явно другие. Вот и «Мы» – другой, и не похож на «Прочь», но, возможно, связан переселением душ.
Постмодернистская головоломка Джордана Пила – это изображение кризиса, страшного и беспощадного. Сюжет наталкивает не на сухой интеллектуальный спор, а на фантазию, поэтому всматривайтесь в главный хоррор года, пронизанный мистикой и злобой под сектантские мелодии. Ужастик поставлен напряженно, но без саспенса, и сыгран гениально. А сыгравшая две абсолютно противоположные роли Лупита Нионго и «Мы» – синонимы.