​«Сиротский Бруклин»: Однажды в Нью-Йорке

После убийства главы частного детективного агентства Фрэнка Минны (Брюс Уиллис) один из его помощников, больной синдромом Туретта Лайонел Эссрог (Эдвард Нортон), который, как и трое других подопечных сыщика, был сиротой, взятым Фрэнком на попечение еще в детстве, берется найти виноватых в этом преступлении. Следы приводят ищейку, обладающего феноменальной памятью, к главе местного самоуправления Нью-Йорка Мозесу Рэндолфу (Алек Болдуин). Тот, прикрываясь программой реновации города, проворачивает свои темные дела. Чтобы вывести лжеца на чистую воду, Лайонел должен выяснить, какую роль во всем этом играет некая Лора Роуз (Гугу Эмбата-Ро), которую пытался защитить Фрэнк.

Для Эдварда Нортона «Сиротский Бруклин» – своеобразный вызов самому себе. Звезда таких киношедевров, как «Американская история X» (1998), «Бойцовский клуб» (1999) и «Бёрдмэн» (2014), второй раз – спустя 19 лет после дебютного «Сохраняя веру» – сел в режиссерское кресло. Учитывая, что первая работа Нортона в качестве постановщика благополучно канула в Лету (справедливости ради, она вышла слишком невзрачной), «Сиротский Бруклин» можно считать чем-то вроде его «перезагрузки» на этом поприще. Кроме того, он также исполнил в ленте главную роль, причем довольно необычную и сложную как в физическом, так и психологическом плане, – детектива, страдающего синдромом Туретта (врожденное заболевание нервной системы, которое обусловлено систематическими бесконтрольными двигательными и звуковыми тиками). Но самое главное – Нортон впервые самостоятельно работал над сценарием фильма: «Сиротский Бруклин» – его адаптация одноименного романа Джонатана Летема, который актер пытался экранизировать в течение многих лет. Одним из главных отличий фильма от его литературного первоисточника стало время действия: если в книге Летема события разворачиваются в 90-х, то в картине Нортона – в 50-х. И сделано это, разумеется, неспроста – таким образом Нортон-режиссер не только отдал дань уважения классическому нуару, для которого детективные и криминальные сюжеты выступают основной опорой, но и показал, что некоторые проблемы (социальное неравенство, расизм и т.д.), волнующие общество, увы, всегда будут актуальны.

«Сиротский Бруклин» воспринимается как инсталляция, причем не столько эпохи, сколько жанра и его художественных особенностей. Нью-Йорк 50-х служит не только временным маркером, но и демонстрационной площадкой для создания пленительной атмосферы места действия, необходимой, чтобы лучше погрузиться в детективный сюжет фильма. Город выступает одной из формообразующих нуарной среды, которую тщательно воссоздает на экране Нортон. Например, серые тона, призванные сделать картинку более угрюмой, чтобы подчеркнуть уныние, царящее в сердце персонажа, проецируются на городской пейзаж. Другими словами, пессимистический эмоциональный фон, который продиктован традициями нуара, находит на экране визуально-пространственное воплощение. При всем при этом, как ни странно, изображение не становится менее привлекательным: оно выглядит более приземленным и реалистичным, облегчая видеоряд и его восприятие. Единственной резонирующей с в целом очень аутентичной картинкой фильма сценой является один непродолжительный эпизод. В нем герой Нортона прибегает к помощи психоактивных веществ, чтобы успокоить нервы, и засыпает, после чего мы видим его сюрреалистичный сон: он начинает тонуть, опускаясь все глубже и глубже, на самое дно (что отлично передает его подавленное состояние, вызванное смертью наставника). Примечательно, что сцена сопровождается песней «Daily Battles» Тома Йорка, визуально напоминая собой вступительные титры к фильму о Джеймсе Бонде. Выглядит стильно и красиво, но уж слишком необязательно.

Лента длится 2,5 часа, и в ней больше говорят, чем делают (экшена в «Бруклине» по минимуму: немного в начале и в конце). Из-за этого может показаться, что медлительное повествование, которое характерно для нуара, только вредит фильму. Но это не так. Скучать во время просмотра не приходится – хотя бы потому, что разворачивающееся на экране действо подкреплено крепкими, почти что в духе Скорсезе диалогами, которые способствуют как нагнетанию саспенса, так и разряжают время от времени накаляющуюся обстановку. Не говоря уже о ситуативном юморе, за который в основном отвечает Лайонел с его синдромом Туретта, и упоительной джазовой музыке, сопровождающей весь фильм (даже злосчастный недуг главного героя отступает перед ее мощью – в эпизоде танца персонажей Нортона и Эмбаты-Ро).

Хотя Нортон делает все возможное, чтобы мы видели в «Сиротском Бруклине» фильм-нуар (и, надо признать, у него это получается), некоторые характерные черты и стилевые особенности, присущие этому необычному кинематографическому явлению, он осовременивает и даже где-то высмеивает. В его картине основные события разворачиваются преимущественно в дневное время, а не ночью. Крутого детектива (ни плохого, ни хорошего), шляпу которого в «Сиротском Бруклине» на себя примерил Брюс Уиллис, убивают в первые 15 минут фильма. Тем забавнее осознавать, что его шляпа, являющаяся неотъемлемым атрибутом классического нуара, переходит его помощнику. Другими словами, главным героем у Нортона оказывается персонаж-сайдкик (к тому же «дефективный»), которого он же и исполняет. Внимание мужчин на этот раз приковано не к женщине-вамп (ее здесь воплощает актриса Лесли Манн, у которой от силы 10 минут экранного времени), а к скромной и невинной красавице-мулатке (Эмбата-Ро). Алек Болдуин играет, пожалуй, самого необычного антагониста (не типичного «плохого копа» или криминального авторитета) в истории нуара, – политика-коррупционера, разбрасывающегося трамповскими лозунгами в духе «Make America Great Again». Во всей этой условной жанровой модернизации нет ничего плохого, особенно если учесть тот факт, что Нортон вносит эти коррективы, опираясь на социально-политические проблемы современного общества. Отсюда вытекают не только популярные сегодня темы классового и расового неравенства, которые находят отражение в героине актрисы Эмбаты-Ро (темнокожая девушка из гетто, борющаяся за равноправие), но и критика Дональда Трампа.

Каким бы комичным ни казался образ детектива с синдромом Туретта, Нортон нашел к нему правильный подход, превратив нервные тики своего персонажа в способ эксцентрического самовыражения. Нужно обладать огромным талантом, чтобы убедительно изобразить человека с физическими дефектами. Главное – не перегнуть палку, ударившись в неловкие кривляния. Благо, в случае с Нортоном речь идет о настоящем профессионале своего дела, да и просто парне не из робкого десятка (это было понятно еще со времен «Американской истории X» и «Бойцовского клуба»), который не боится браться за сложные образы. Перевоплощение артиста в «Сиротском Бруклине» по праву может называться одним из лучших в его карьере.

Нортон проделал большую и кропотливую работу. «Сиротский Бруклин» – его победа не только как актера, но и как режиссера и автора сценария. Этим фильмом он реанимировал нуар в его классическом понимании, пускай и некоторые его традиции ему все же пришлось нарушить, чтобы создать более злободневный сюжет. Так или иначе, кино удалось: «Бруклин» подкупает аутентичностью изображения и чарующей атмосферой Нью-Йорка 50-х годов, благодаря чему в нем буквально растворяешься во время просмотра.