​«Майк Науменко. Бегство из зоопарка»: Эй, звезда рок-н-ролла!

Одним из поводов к написанию книги стал нашумевший фильм «Лето» о ранних годах Виктора Цоя и его дружбе с другим героем контркультуры советских 80-х – Михаилом (Майком) Науменко. По сути, Майк стал таким же равноправным героем картины Кирилла Серебренникова, как и Цой, при том, что сам автор песни «Буги-Вуги каждый день» куда менее известен публике, нежели БГ, Цой или выпестованная тем же Майком группа «Секрет». Да и рожденные на периферии группы вроде «ДДТ» и «Чайф» нередко говорили о влиянии на них Майка.

Воздать должное таланту Науменко решил Александр Кушнир, известный поклонникам русского рока 80-х по фолианту «Сто магнитоальбомов советского рока», а также по книгам о Сергее Курехине и Илье Кормильцеве. И его новая работа способна приятно удивить читателя с первых страниц, на которых красуется фото магнитофонных коробок из коллекции Майка. И в числе их – не только повлиявшие на исполнителя Rolling Stones, Дэвид Боуи или Лу Рид, но и куда менее очевидные Питер Гэбриел, Фрэнк Заппа, Roxy Music и Genesis.

Приятное удивление новыми фактами длится по мере того, как автор прослеживает историю героя, начиная с детских и школьных лет. Откуда, к примеру, взялось ставшее вторым для Михаила Науменко английское имя Майк? Как он пришел к музыке The Beatles и как учился ее играть? И как относились к его увлечениям члены семьи? Ответ на эти и другие вопросы способен удивить даже тех, кто вдоль и поперек проштудировал оба издания книги «Майк из группы Зоопарк», до сего дня бывшей едва ли не основным источником информации по предмету. И все это проиллюстрировано редчайшими фото, рукописными текстами ранних песен и другими документами той эпохи.

Столь же дотошно Кушнир реконструирует и другие события, включая знакомство с Борисом Гребенщиковым. А оно, если верить книге, произошло несколько в иных обстоятельствах, нежели позднее утверждал сам БГ. То же самое, к слову, относится и к первой встрече с Цоем: появись эта книга лет на пять раньше, соответствующая сцена в фильме «Лето» могла бы выглядеть по-другому. Поездки Майка автостопом, его романы с девушками, одна из которых вызвала к жизни теперь уже легендарный образ Сладкой N, концертный дебют на ступенях Михайловского замка, овеянный легендами первый приезд в Москву, рождение группы «Зоопарк», запись альбомов, выступления на других столичных площадках и на знаменитом рок-фестивале в Подольске в 1987 году – все эти темы, о многих из которых ранее говорилось вскользь, заняли достойное место на страницах книги. Кстати, и отношения Майка со столичной аудиторией были вовсе не такими желчными, как следует из песни «Blues De Moscou».

Основой книги, помимо материалов, опубликованных в том числе и в книгах о Майке, стали многочисленные интервью – с Борисом Гребенщиковым и Натальей Науменко (помните фильм «После лета»?), со школьным другом Александром Самородницким и с «Родионом», по одной из версий познакомившим Майка с БГ. Особняком стоит история Бориса Мазина – фаната из Казани, который поделился с автором книги яркими воспоминаниями и архивом, но, увы, не дожил до ее выхода в свет. И благодаря этим и другим воспоминаниям словно обретаешь недостающие кусочки пазла, придающие новое измерение уже давно известным фактам, и проживаешь вместе с Майком всю его жизнь.

К сожалению, у всего этого есть и обратная сторона: финальную часть книги, «Как звезда рок-н-ролла», читать все труднее и труднее едва ли не с каждой страницей. Творческий кризис, неумение (или нежелание?) поймать перестроечную волну и выйти на западный рынок, сползание в алкоголь, чес по городам и весям со старыми песнями… Грустная, трогательная и честная повесть – такая же, как и песни самого Майка, предсказавшего собственную судьбу за десять с лишним лет до финала. «Постер Марка Болана разорвался пополам и бесшумно упал со стены на пол».

На фоне многочисленных достоинств книги трудно говорить о ее недостатках – но они, увы, есть. Так, в той же финальной части книги ничего не сказано о последней прижизненной записи «Зоопарка» под названием «Музыка для фильма». Да, это саундтрек, да, примерно половину его составляют ремейки старых вещей, а сам фильм «Буги-вуги каждый день» действительно далек от идеала. И все же на фоне обстоятельных рассказов о том, как записывались другие работы Майка, «выпадение» этого релиза из истории несколько озадачивает.

Не очень понятна и еще одна из линий повествования, касающаяся отношений Майка с главной звездой московского рока – Андреем Макаревичем. Кушнир цитирует подхваченное Артемием Троицким жесткое мнение «Макара» о Майке после его первого концерта в Москве – что, кстати, приводит на память миф о вражде между The Beatles и Rolling Stones. Но тогда к чему было Андрею Вадимовичу, скажем, приглашать «Зоопарк» на десятилетие «Машины времени» (о чем говорится в книге), а после смерти Майка тепло вспоминать о нем как минимум в двух своих песнях? Сам Макаревич в цитируемых позднейших воспоминаниях дает понять, что просто не понял тогда ни песен Науменко, ни его эстетики, и подружился с ним позже – но этих уточнений или комментариев к ним в книге почему-то нет. Конечно, это не самая важная часть истории, но…

Впрочем, несмотря на недочеты, которые при желании можно отнести и к разряду фанатских придирок, новую книгу Кушнира стоит признать одной из самых ярких новинок 2020 года. Целостная история, полная мелких, но от того не менее ценных деталей, редкие фото, рассказы о студийных альбомах и о многочисленных концертниках, рукописи, рисунки, газетные вырезки… Даже просто листая книгу, сложно отделаться от мысли, что погружаешься в иные пространства и времена. Когда рокерам, по словам того же Макаревича, «было важнее петь, чем дышать», новые пластинки Дэвида Боуи, Rolling Stones и T.Rex становились окном в иной мир, а самими музыкантами двигала вера в то, что стоит передать на собственный лад всю прелесть этой музыки – и общество непременно изменится к лучшему. Мечта оказалась утопией – но, наверное, мало кто из прикоснувшихся к ней потом сожалел о потерянном времени. И это касается не только живых свидетелей, но и тех, кто впервые услышал о Майке лишь в день его похорон.