РАДИО КНИГА ВСЛУХ 
Криминальная драма «Ненависть» (1995) Матье Кассовица была объявлена новаторской и спорной сразу после премьеры на 48-м Каннском кинофестивале, где новой надежде французского кино вручили приз за режиссуру. Бедность, безработица, насилие, классовый конфликт, народное раздражение и полицейский беспредел. Молодой режиссер показал неизлечимые болезни капитализма. Как быть и что делать – главные вопросы этой бунтарской драмы, где читается наше «Не брат я тебе, гнида ...».
Кассовиц с тех пор ничего значимого так и не снял. После триллера «Багровые реки», а-ля «Семь», режиссер улетел в Голливуд, но вскоре вернулся на родину. «Ненавистью» он уничтожил представление об открыточном Париже. Волей-неволей напрашивается сравнение с романтической «Амели» (2001), которая ностальгирует по городу мечты. У Жене – детская фантазия, у Кассовица – документальная правда. Он бросил коктейль Молотова в страну, а попал в целую планету. «Ненависть» – метафора нашего общего мира.
День из жизни на дне. Негр, еврей и араб. Хороший, плохой и наивный. Трое друзей болтаются по грязным кварталам и разговаривают обо всем и ни о чем. Пацанам из гетто дают голос, но не показывают, почему они загнаны в среду, где проще получить пулю в голову, чем работу. Самый буйный, герой Венсана Касселя, жаждет отомстить полицейскому за смерть товарища, шмальнув из украденного пистолета. Черно-белая драма напоминает «Таксиста», где герой мечтает убрать с улиц всякую мразь, поэтому берет закон в свои руки. Агрессивный хулиган, как пушка, вечно на взводе, подражает герою классики Мартина Скорсезе, позируя перед зеркалом и пародируя знаменитое «Ты говоришь со мной?». Париж у Кассовица – место ярости и отчаяния, где шумят толпы и стволы.
«Ненависть» стала культовой. Молодой режиссер, молодые актеры, бунтари, дерзость, драки, граффити, брейк и музыка улиц. Драма, породившая все новейшее французское кино о мигрантских гетто, воплощает лихую молодость и противопоставление себя внешнему миру. Правда, приглядевшись, особенно к финалу, видно, что главным образом режиссер говорит об отчаянии. Смысл фильма «Ненависть», где чувствуется влияние Кена Лоуча и Спайка Ли, выражается в притче о человеке, который, падая, этаж за этажом, успокаивает себя: «Пока все хорошо. Пока все хорошо...» Но важно не как падаешь. Важно как приземлишься. Рассказывают о человеке, а имеют в виду человечество.
Полиция у Кассовица, сыгравшего здесь скинхеда, олицетворяет власть, которой нечего предложить, кроме насилия. Только народ злить. «Ненависть» – протест и провокация. Но фильму, в общем-то, тоже нечего дать, кроме пацанских разборок, пустого трепа, бряцания оружием, стычек с полицией и ругани в модной парижской галерее. Как только молодые радикалы оказываются в городе влюбленных, вдали от бандитского района, они выглядят чужаками. Автор возвращает столицу разгневанным, но рекламное «Мир принадлежит тебе» так и остается обманчивой надеждой, такой же бессмысленной, как фрески Рембо и Бодлера, украшающие жилые муравейники в парижских трущобах.
Жесткий фильм с живой камерой, резким монтажом, архитектурным и ментальным брутализмом и замиксованной легендарной «Non, Je ne regrette rien» с протестной «Nique La Police» во многом созвучен тому, что происходит сегодня. Не они такие – жизнь такая. Но куда поведет эта ненависть униженных и оскорбленных и каким будет новый порядок, режиссер умалчивает. Кино Кассовица – не революция, не манифест, хотя картина вроде бы разоблачает, что единство Франции подорвано. Никакой свободы, равенства и братства. Никто не шагает левой.
Хулиганы-погромщики, как следует из фильма, оказываются заложниками порочного круговорота ненависти. Один огрызается и жаждет отомстить, другой мечтает почувствовать себя не рабом и сбежать подальше от злых дворов, а третий слепо подчиняется, принимая жалкое существование под сапогом власти. История с криминалом и наркотиками не просто так начинается и заканчивается на его закрытых глазах. Даже журналисты в поисках скандала не решаются выйти к анархистам с убийственными стрижками, а лишь боязливо высовывают камеру и микрофон из окна автомобиля. Солдаты неудавшейся революции подобны скоту. Не случайно в кадре появляется корова, свободно гуляющая среди местной шпаны.
В картине есть эпизод, где герои сталкиваются со стариком, который рассказывает им о том, как «посрать» и не замерзнуть. Поезд уезжает, братва остается, и, как у несчастного Грюнвальдского, который не успел запрыгнуть в уходящий вагон, смерть – это единственное, что нас ждет. Бунт обречен. Кассовиц пробуждает страх перед реальностью, где низы неизбежно взорвутся, потому что терять нечего. «Ненависть» – это выражение внутреннего классового противоречия и фальшивости европейской солидарности. Кажется, закрыть глаза и не замечать, как это делает один из героев, выбирают и сегодня, когда остро встает вопрос: социализм или варварство? Jusqu’ici tout va bien.
