​«Старикам тут не место»: О, где же ты, Бог?

«Старикам тут не место» – роман американского прозаика Кормака Маккарти и первая строка в стихотворении «Плавание в Византию» ирландского поэта Уильяма Йейтса. В этой мрачной притче о выборе, судьбе и неотвратимости смерти Коэны не кидаются из фарса в драму, из клоунады в трагедию и обратно. За кадром звучит голос старого техасца. Этим стариком в ковбойской шляпе оказывается потерявший надежду шериф Белл (Томми Ли Джонс). Он слишком стар, чтобы умереть молодым. Мир вестерна уже не тот. Люди не говорят друг другу «сэр» и «мэм». Америка утратила всякий смысл. Идеалы умерли. А Бог молчит. Что это значит? От кого и за кем бегут старики? И куда ведет их путь?

Шериф пытается поймать киллера, который преследует работягу, укравшего чемодан с деньгами. За чемоданом в степной, усеянной трупами глубинке охотится абсолютное, надчеловеческое зло, которое тревожит Белла, и имя ему – Антон Чигур (Бардем). Неуязвимого и хладнокровного Чигура рифмуют с прихватившим кровавые деньги Моссом (Джош Бролин), как охотника и жертву. Кроме потомственного законника Белла, именно киллер, убивающий потому, что дал слово, становится ключевой фигурой сдержанного, неторопливого приключения.

Чигур – воплощение чистой воли. Прирожденный убийца превыше любой морали и всего животного и рабского. С таким невозможно договориться. Непознаваемый киллер, пришедший из ниоткуда и уходящий в никуда, предлагает жертвам определить судьбу, бросив монету. На кону – жизнь. Просто они этого не знают. Для убийцы ничто не случайно. «Если твои правила привели к такому концу, какой от них прок?» – объясняет он. Место человека, как счастливого четвертака, предопределено чьим-то замыслом, силой свыше, неминуемой и карающей. Шутка, однако, в том, что в кармане четвертак смешается с остальными и превратится в обычную монету. Каковой она и является.

Позже разыгрывается по-коэновски ироничная сцена: на перекрестке в машину маньяка врезается другая, как если бы этот неожиданный момент был определен брошенной монетой. Даже неуловимый злодей, вершитель чужих судеб, не властен над грядущим. Пути Господни неисповедимы. Мироздание наказывает убийцу. Все, что рождается, умирает, ибо нет у человека ничего, кроме того, к чему он стремится. Казалось, Чигур подобен Богу в мире без Бога. Убийца – призрак, «человек, которого не было», образ зла, возможно, выдуманный шерифом, любителем баек таких же стариков. Белл открывает дверь мотеля, а внутри – только его тень. Сбивший Чигура автомобиль будто принадлежит миру шерифа, «серьезного человека», носителя памяти и защитника традиций, который уступает дикому новому миру.

Герой погибает, злодей сбегает, и финал – не перестрелка, как в классическом вестерне, а печальный монолог. Хмурый старик, чувствующий близость смерти, рассказывает о сне, где во тьме видит умершего отца, затем резко происходит затемнение. Шериф с грустью признает: «Я всегда думал, что, когда стану старше, Бог войдет в мою жизнь. Но он не пришел». Герой прошлого сталкивается с осознанием мира без смысла, который внушает ему лишь страх и отчаяние. И как замечает его дряхлый дядька: «В том, что у тебя случилось, нет ничего нового. Эта страна [Америка] сурова к людям. Ты не можешь остановить то, что грядет». Белл ностальгирует по былой эпохе. Однако тот мир рухнул, Бог умер, а вместе с ним и понимание добра и зла. «Так недолго и душу замарать…» – философствует шериф. Мы сами создаем свой Ад.

Возможно, вы тоже надеетесь на высшие силы, когда смотрите эту жуткую историю о противостоянии архаизма, модерна и постмодерна, воплощенных шерифом, охотником и киллером – которые, что примечательно, не встречаются в одном кадре. Вы ждете, что божественная справедливость восторжествует, но потом, как шериф, просыпаетесь. Рай потерян. Воцарился мир насилия и хаоса. Нет места ни любви, ни жалости, ни раскаянию. Кругом грешники. Жадные, жестокие и обреченные, которые тоже столкнутся с неизбежным, то есть смертью. Такова правда жизни и мудрого, безупречного, почти безмолвного фильма о том, как погоня за деньгами губит. Все еще уповаете на монету?