28 сентября 2016 года исполняется ровно четверть века с того памятного дня, когда на бескрайних просторах Тушинского поля собралось, по разным оценкам, от 500 тысяч до полутора миллионов любителей рок-музыки, которые получили возможность совершенно безвозмездно (то есть даром) услышать и увидеть рок-группы мирового масштаба –такие, как AC/DC и Metallica. Для одних фестиваль «Монстры рока» стал одним из самых ярких музыкальных впечатлений всей жизни, для других – всего лишь демонстрацией неумения отечественных организаторов что-то организовывать, и наглядным примером того, как низко могут падать (в буквальном смысле) некоторые рок-любители. Для третьих, возможно, отрицательное и положительное стали частями общей картины. И в этом смысле можно сказать, что фестиваль «Монстры рока» стал финальным аккордом, увенчавшим непростую историю рок-концертов в СССР; историю, в которой бюрократизм и неопытность отечественных организаторов уравновешивается невероятным (а иногда чрезмерным или просто странно выраженным) энтузиазмом любителей музыки и подлинной радостью от встречи с кумирами, которых многие наши соотечественники не надеялись увидеть живьем на своём веку. Можно ли сказать, что гастроли зарубежных исполнителей изменили историю нашей страны, постепенно расшатав «железный занавес»? На этот счёт могут быть разные мнения. Но совершенно очевидно, что эти рок-концерты изменили судьбы некоторых из тех, кто имел счастье на них оказаться. И тому есть свидетельства!
Если собрать подробные впечатления и воспоминания обо всех гастролях зарубежных рок-звёзд в СССР, то, возможно, получится хорошая книга (и будем надеяться, однажды такая книга выйдет!). Для нашего обзора мы выбрали лишь 10 «краеугольных» концертов и попросили нескольких любителей музыки поделиться своими воспоминаниями. У вас тоже есть что вспомнить? А может быть, вы считаете, что всё было совсем не так? Пишите нам комментарии – давайте вспоминать вместе!
Nitty Gritty Dirt Band, Театр Эстрады, 1977 год.
Одной из первых западных групп, приехавших в СССР, были Nitty Gritty Band. Эта американская группа дала целый ряд концертов по всей стране, выступила по Центральному Телевидению и, по некоторым оценкам, собрала суммарную аудиторию в 145 миллионов советских граждан. Для многих отечественных любителей рок-музыки проблема заключалась только в одном: Nitty Gritty Dirt Band были… кантри-группой.
Александр Железнов: «Самый лом был в 1977 году. Когда к нам впервые приехала (подумать только!) настоящая американская группа! Выступали в Театре Эстрады. Никто вообще не знал, что это, кто это. Уж как их к нам тогда занесло, тайна!»
Дмитрий Вахрамеев (участник известной российской кантри-группы Apple Jack): «Это был первый культурный обмен со Штатами у нас – туда поехали «Песняры», а нам прислали Nitty Gritty Dirt Band. Они выступали в студии Останкино в 1977 году, а концерт показали только в 1979-м. Я посмотрел этот концерт, который меня сразил. На этой почве я запал на банджо».
Александр Железнов: «Всё это произошло достаточно неожиданно. В те времена, естественно, никаких анонсов и афиш не было. Информация распространялась по сарафанному радио. Пошел слух, что приезжает какая-то загадочная американская группа. Никакого понятия о том, что это за группа, ни у кого не было. Но сам факт, что настоящие американцы приезжают – в то время это был реальный шок.
Афиши были только на театре Эстрады, где они выступали. И больше нигде – никаких анонсов, рекламы. И послесловия в прессе тоже никакого не было – времена были дремучие. А перед концертом был настоящий ажиотаж – уже на станциях метро стреляли билеты за любые деньги. А перед самим театром вообще творилось смертоубийство. Билеты с рук по 100 рублей! Это была зарплата месячная инженера в то время.
Реально народ не понимал, во-первых, как это вообще произошло – сам факт того, что приехала настоящая американская группа. «Демократы» и поляки раньше приезжали, но тут «загнивающий запад» заявился!
Народ настраивался на то, что это будет какой-то рок, а это было… кантри! Оказался большой коллектив, человек десять со всеми стандартными кантри-инструментами – банджо, стиральные доски и прочее. Народ сначала прибалдел немножко – потому что все настраивались на другое. Раздались крики «Смоук он зе уотер давай!». А они очень профессионально ушли от этих ожиданий, завели публику. В итоге концерт прошел, что называется, на ура.
Никакой милиции, конечно, не было, в то время никто и мысли такой не думал. Народ достаточно раскрепостился под конец – хлопали, кричали. Народ стоя их приветствовал, они были счастливы и довольны, насколько я понял».
Элтон Джон, Москва, Ленинград, май 1979
Удивительные, противоречащие, казалось бы всем законам советской реальности гастроли Элтона Джона стали первыми в истории гастролями в СССР рок-звезды действительно мирового масштаба. Согласно устоявшемуся мнению, эти гастроли решали сугубо практическую задачу – в преддверии московской Олимпиады остальному миру нужно было продемонстрировать «открытость» и «цивилизованность» Советского Союза – что и было с успехом сделано. Даже если о некоторых подробностях организации этих концертов мировая общественность в то время просто не узнала.
Василий Бурьянов (в интервью «Собеседнику»): «У моего друга был экспортный вариант приемника «ВЭФ» с частотами 13, 16 и 19 метров – в этом диапазоне «вражеские голоса» не глушились, и мы узнали, что Министерство культуры ведет переговоры с Элтоном Джоном о гастролях в СССР. Вроде бы даже кто-то из высоких чинов сам побывал на концерте Элтона, чтобы убедиться в его безвредности для советской культуры. Мы в эти новости не очень поверили. Мне, впрочем, было все равно – я тогда жил в Барнауле, учился в инязе и, конечно, никуда ехать не мог, а потому попасть на концерт даже не мечтал. Но повезло: примерно в середине мая меня отправили в Горький на всероссийскую олимпиаду по английскому. Я ухватился за эту возможность и добрался до Москвы».
Александр Железнов: «На Элтоне Джоне тоже было смешно – не было никаких анонсов, ничего. Концертов было несколько. Народ про это прочухал. И около касс реально люди ночевали, на склонах около кинотеатра «Зарядье» - там народ был в спальных мешках. Я не помню точно, какова была вместимость «России», что-то около трех с половиной тысяч – по вместительности это был эквивалент современного «Крокуса», но в кассах висела официальная бумажка, что в продаже будет 400 билетов. И поэтому там народ ночевал по двое суток в спальных мешках. Никого не гоняли – лежат люди в мешках, ну и лежат. Люди ждали открытия кассы, была ломовая очередь. Давали только два билета в руки. Билеты тут же все кончились. Всё остальное распространялось исключительно по райкомам, горкомам и парткомам».
Василий Бурьянов: «Как я позже узнал, билеты не очень-то и продавались, достались только сотне-другой счастливчиков. Отец моего друга работал заместителем министра какой-то промышленности и достал ему билет на концерт. Еще одному знакомому билет тоже принес отец – номенклатурный работник. А поскольку Москва кишела всяким начальством, простым людям рассчитывать было не на что. Я отправился в Ленинград. Площадь перед концертным залом «Октябрьский» выглядела иначе – было шумно, толпа бурлила, возле кассы выстроились в очередь простаки, надеявшиеся на продажу «брони». Билет я купил чудом. С рук. За 35 советских рублей».
Александр Железнов: «Так что публика на концерте была соответствующая. Из серии «Мы не знаем, кто такой Элтон Джон, но раз такой ажиотаж, надо отметиться». Соответствующая была и реакция на выступление – люди сидели с кирпичными рожами. Потому что билеты, которые поступили в свободную продажу, были только на балкон и на задние ряды, и оттуда публика радостно его приветствовала. Он привык к немного другой реакции – он устроил всю эту клоунаду, играл ногами на рояле, а люди сидят и не понимают, что вообще происходит. Кроме зрителей на задних рядах. В партере стояла могильная тишина. К концу он уже работал только на тех, кто был на балконе, понимая, что именно там его аудитория».
Василий Бурьянов: «На концерте орал что было мочи: «Get back... Get back... Get back to where you once belonged» и однажды поймал на себе взгляд тетки из первого ряда. Партийная деятельница в строгом платье с воротничком и гладкой прической с шишечкой смотрела на меня с таким ужасом, будто я был чертом, выскочившим из преисподней. Где-то внутри мне стало гадко, я на самом деле почувствовал себя «чуждым элементом» и «проводником буржуазной идеологии», как нас тогда называли. А на следующее утро я вышел из метро – кажется, на «Садовой», – посмотрел вокруг, и мне показалось, что вчера все было наяву, а сегодня я сплю. Бывают такие сны, когда куда-то идешь, поворачиваешь, бежишь и все время оказываешься в тупике».
Александр Железнов: «Выступление было достаточно специфическое, потому что он приезжал не с коллективом, а только со своим барабанщиком, с Рэем Купером, они были вдвоем. Как сейчас себя никто не вёл, потому что все были зажатые, зашуганные. В отличие от Nitty Gritty, которые прошли, не оставив после себя следа, тут было много публикаций в прессе. Кто был в теме – те, конечно, получили реальное удовольствие».
На киноплёнку удивительным образом попало даже импровизированное выступление Элтона Джона и Рэя Купера в ресторане гостиницы «Европейская» в Лениграде, где они в то время останавливались. На бас-гитаре к ним присоединился звукоинженер группы Клайв Фрэнкс, а на гитаре – другой, оставшийся неизвестным участник британской делегации.
Paris-France-Transit, с/к «Олимпийский», 1983
Под этим довольно хитрым названием в силу некоторых юридических проблем скрывался электронный проект француза Дидье Маруани, который еще совсем недавно выпускал пластинки под куда более известной вывеской Space. Но наша страна знала всех героев, и все концерты группы Маруани прошли с настоящим аншлагом. Для наших слушателей это всё равно были Space.
Александр Железнов: «Неким прорывом были Space в 83-м. Народ впервые увидел лазеры во время шоу. Музыка была известная, потому что группа уже была реально популярная в то время. Записи ходили, «Мелодия» выпустила дебютный альбом по лицензии. Музыку их тогда уже все знали и весьма любили. Поэтому рок не требовали. А сначала никто не понял - заходят в зал, а там всё в тумане – что такое? Забыли помещение проветрить?! Дым-то тоже никто не видал».
Александр Железнов: «На концерте все сидели просто обалдевшие. Все знали про лазеры – но в совершенно другом применении. И поэтому, когда все эти лазеры появились в затуманенном зале, народ просто офигел. На всех концертах Space был аншлаг. Хотя их было до фига. Если мне память не изменяет, билеты стоили 3 -5 рублей».
Билли Джоэл, Москва, Ленинград, июль 1987 года.
«Американский Элтон Джон» и герой «Утренней почты» несмотря на все легкомысленные ассоциации, всегда умел дать настоящего рок-н-роллу и как следует завести публику – что он и проделал на нескольких концертах в Москве и Ленинграде. В то время для зарубежных музыкантов гастроли в СССР выглядели чем-то вроде десанта на Марс, и свои советские гастроли Джоэл гордо отметил выпуском концертника с курьёзным названием “KOHUEPT” и написанием очень проникновенной песни “Leningrad” - основанной на реальной истории... Но об этом чуть позже.
Дмитрий Шипов (работал дружинником на многих концертах 80-х): «Много ли в то время висело афиш? Афиши в то время были вообще не нужны. Афиша висела только перед самим Олимпийским».
Дмитрий Шипов: «В Олимпийском было три концерта. В Ленинграде он выступал потом уже, после Москвы. Насколько я помню, это был июль 1987 года. В Москве это были последние числа июля. Это был чистый рок-н-ролл. Все три концерта были битком, и публика не сидела, положив руки на коленки. Насколько я помню, там было немалое количество его поклонников, именно американцев. Народ достаточно быстро заводился. Я не могу точно вспомнить с какого момента народ, встав, уже не садился. Был очень громкий звук. И там была песня про Вьетнам, которая начиналась со звука пролетающего вертолёта. И этот звук вертолёта очень здорово грохотал. Это никак не передается в записи, надо было присутствовать.
На втором концерте из трех он психанул, он заметил, по-видимому, что осветители светили в камеру, которая снимала, то ли они слепили самих зрителей. Короче говоря, он заметил, что что-то идет не так, что свет светит не туда, куда он считал нужным. Он опрокинул электроорган, схватил стойку микрофона и со всего размаха шарахнул ею об сцену. Это было полной неожиданностью для всех, в том числе и для самих музыкантов его группы. И так как это был второй концерт, то на третьем я ждал, что он снова чего-нибудь выкинет, но он ничего не выкинул».
Дмитрий Шипов: «У дружинников было золотое правило, при инструктаже, что нельзя лезть в ряды, если человек встал с места, и даже если какие-то дружинники это делали (в принципе на концертах), то их осекали. Только в Лужниках инструктаж был другой – там, если человек встал, его разрешалось обратно усадить на место. В Олимпийском этого никогда не делалось. Единственное, нельзя было пропускать ближе к сцене, но Билли Джоэл обошёл этот способ, он просто сам спустился в зал, вышел в проход, взял за руку кого-то из зрителей, получилась цепочка, которую он провёл. Его уже не могли остановить ни милиция, ни дружинники. Он просто провёл людей к партеру, в первые ряды».
Работник Московского цирка Виктор Разинов изначально не собирался идти на концерт Билли Джоэла, но истории было угодно, чтобы их встреча стала для американского музыканта одним из самых ярких моментов его визита в СССР. Пользуясь помощью Юрия Никулина, Виктор раздобыл для себя и своего друга билеты на концерт, и 26 июля они вдвоем отправились в «Олимпийский».
Виктор Разинов: «Встречаемся на Проспекте Мира, а народу прёт вообще невидимо. [Перед комплексом] было много всяких бонз, партийных работников – непонятно, рок-концерт или партсобрание. Они все шли через служебный ход. Я посмотрел и подумал, ну его к чёрту, будет что-то типа Карела Готта. И вдруг такая музыка началась! Никогда я не слышал ничего подобного. Из зала на улице был слышен звук – как вертолёт летит. Аж стёкла дрожали. Я думаю, надо зайти послушать. Звук меня просто поразил. Заходим на наш балкон, и смотрим – внизу, на первых рядах сидят эти бонзы, руки на коленках. А мы, молодёжь, не знаем, что нам делать. Потом было второе отделение. Сижу, смотрю – ребята работают просто классно. Но нет отдачи от зала. Только мы сзади проявляем активность. И Билли видит, что публика, которая сидела спереди, эти бонзы, ушли. Видит, что появились свободные места, и рванулся на одной из песен к нам на балкон. И всех за собой. Кругом менты стоят, гэбня… Я думаю, «боже ты мой!» и прыгаю прямо вот на этот столб с балкона, и – бах! – вниз! Как я не разбился, не знаю. Тут мы за ним как ринулись! Там стояли менты: «стой, ты куда?!». Но они поняли, что тут лучше отойти в сторону. Такая неслась масса! Но все были настроены очень доброжелательно, никакой агрессии. Было ощущение, наконец-то он нам открыл ворота! Вместе с американскими студентами, все обнимаемся… Ура, понеслось! Вот тут мы просто начали танцевать. Удивительная атмосфера была».
Виктор Разинов: «На следующий день, в обед, мы собрались из цирка ехать в Академию наук. И я забываю ключи. А у нас болел слон, и он заорал. Черт побери, кто-то должен был около него дежурить. Ну я думаю, ладно, пойду, останусь. Пошел обратно. И тут гляжу в цирк заходит… Я как с противоположного выхода закричу: «Билли! Билли!!» Все наши народные артисты уставились, кто это такой? Подбегает переводчик Олег Смирнов: «А ты откуда его знаешь?» Я говорю: «Это же Билли, я вчера был у него на концерте!» Олег говорит, «А ты можешь ему сказать два слова на камеру?». И тут подходит Билли с Кристи и Алексой [Кристин Бринкли – супермодель, тогдашняя жена Джоэла; Алекса Рэй – их дочь, которой на тот момент было два года – Soyuz.Ru], мы начали общаться. Я говорю: «Билли, мне понравились та искренность и честность, с которой ты выступал».
Билли увлёкся разговором с Виктором, а потом Виктор устроил Алексе импровизированную экскурсию по цирку. «Хочешь покорить нашу аудиторию – посвяти песню Высоцкому» - посоветовал Виктор американскому музыканту. В итоге, Джоэл, который за день до этого побывал на могиле Высоцкого, так и сделал, исполнив в честь знаменитого барда свою песню “Honesty”. Виктор вместе со своим братом Вячеславом тоже был на этом концерте – на этот раз по приглашению самого Билли Джоэла. Вскоре, опять же по приглашению музыканта, Виктор последовал за ним на концерты в Ленинград, где устроил для Билли экскурсию по самым «хиповым» точкам Северной столицы, а также поспособствовал его появлению в программе «Музыкальный ринг». Билли Джоэл был настолько тронут приемом, который ему был оказан в Советском Союзе, а также общением с Виктором, что под впечатлением от увиденного написал песню “Leningrad”, в которой практически пересказал всю биографию Виктора и историю своей встречи с ним. Много лет спустя, в 2015 году, они снова встретились, и их встреча была настолько эмоциональной, какой только может быть встреча двух добрых друзей, которые не виделись долгие годы. А сегодня кадры общения Билли Джоэла с Виктором и его братом Вячеславом можно видеть в клипе на песню “Leningrad” и в документальном фильме "A Matter of Trust — The Bridge to Russia", который посвящен «Виктору Разинову и всем советским людям, открывшим свое сердце рок-н-роллу».
Uriah Heep, Москва, с/к «Олимпийский», декабрь 1987 года
Нельзя сказать, что в конце 1987 года ветераны Uriah Heep играли значительную роль на мировой рок-арене. Однако десять (десять!) концертов в «Олимпийском» стали важным историческим событием не только для 180 тысяч советских любителей рока, посетивших эти выступления, но и для самой группы, которая благодаря выступлениям за «Железным занавесом» смогла несколько поправить свою пошатнувшуюся репутацию.
Александр Железнов: «Uriah Heep до сих пор нам кланяются в ножки, потому что группа умирала, и только реноме первой группы, которая прорвалась за Железный занавес, их подняло на какую-то высоту, и они понеслись дальше».
Дмитрий Шипов: «Uriah Heep исторически считаются первой рок-группой, которая приехала в СССР. На «Хип» в Олимийском организаторы освободили весь партер, он был пустой, и людей не запускали в стоячий партер. Это, конечно, было плачевное зрелище. В какой-то момент концерта, в середине, или ближе к концу, они просто спускались в это пустое пространство, подбегали к первым рядам зрителей, которые сидели на трибунах».
Александр Железнов: «Это были уже не Space, это был хард-рок, которого наши официальные лица всегда боялись как жуткой западной заразы. Боялись, как бы чего не вышло. Это действительно была первая хардовая группа у нас, и Олимпийский был открыт наполовину, и вместо партера был голый бетонный пол. Народ сидел только на трибунах. В партере, вдоль всей сцены стояли солдаты в спортивных тренировочных темно-синих костюмах – не дай бог кто-то выскочит. Музыканты немного прибалдели от этого. Я потом говорил с Миком Боксом [гитарист и лидер группы – Soyuz.Ru] – они были просто в шоке. Когда они вышли на сцену и увидели эту пустоту, они подумали, что никто не пришел на концерт. А потом, когда сверкнули прожектора, они увидели? что на трибунах всё забито до упора. Берни Шоу [вокалист группы – Soyuz.Ru] тогда плюнул на всё и с советским флагом бросился к первым рядам трибун пожимать руки».
Фестиваль "Rock Summer", Таллинн, август 1988
Прибалтика, находящаяся в непосредственной близости от Европы, всегда считалась наиболее «прогрессивной» частью необъятной советской страны. В то время, как Москва и Ленинград штурмовали концерты «ветеранов рока», в Эстонии состоялся рок-фестиваль, на котором можно было увидеть всевозможные альтернативные и пост-панковые группы, включая Public Image Ltd или просто PiL – коллектив Джона Лайдона, который за десять лет до этого под именем Джонни Роттен возглавлял главную панк-группу Вселенной Sex Pistols.
Лев Гончаров: «Очень много народу, Певческое поле - огромное просто. Всюду эти их новые эстонские флаги, что удивляло. На Роттена понаехала куча панков - я и не подозревал, что их у нас столько - питерские (реально бандитского виду, не чета московским) и даже «с Краснояру». Хиповая тусовка тоже большая собралась из разных городов, многих я знал, всякие рок-активисты-самиздатчики и т.п. Роттен, конечно, был главной звездой, даже не верилось - его ж чуть ни фашистом ещё недавно в наших газетах называли, до нас Nazareth-то тогда ещё не доехал... Но при этом были и Big Country (поразившие абсолютно студийным звуком - впервые с этим столкнулся - хотя и попса, конечно), и Стив Хэккетт, на которого многие специально приехали (даже кое-кто из панков его знал, что удивительно) и который совершенно нелепо вышел с классической гитарой в костюме-тройке и изображал Андреса Сеговию. Ну и, в основном, местный региональный «конгломерат» - скандинавы-финны и т.д. Всё довольно бесстильное, брутальное - ну так, поглазеть прикольно, у нас такого не было ещё. Leather Nun какой-то (с ним очень носились), Ленинградские Ковбои финские - совсем клоунада. Гуннар Граппс (хорошо у нас известный) просто хеви-метал тупой играл».
Лев Гончаров: «PiL оставил двойственное такое впечатление - да, сам Роттен вот тут прыгает, круто, но вот этот звук двухгитарный тренькающий мне лично уже поднадоел к тому времени, довольно стандартный для тех времён, тоже «полу-синтетический». И со временем оказалось, что самое яркое впечатление оставил пост-фестивальный концерт местных панк-групп в таллинском дворике с названием «Бастион», кажется - несколько десятков человек тамошней тусовки, очень колоритно выглядящих, их девицы средневекового вида (красивые, кстати), готические стены вокруг, солнце, короткие быстрые песни под фуз - аутентика, короче».
Sonic Youth, Москва, к/з «Орлёнок», апрель 1989
В следующем году современный рок добрался и до Москвы - и в весьма достойной форме: в столицу приехали Sonic Youth, которые в то время только выпустили свой знаменитый альбом "Daydream Nation" и находились на самом острие американского альтернативного рока.
Лев Гончаров: «В 89-м году Sonic Youth отыграли по паре концертов в Питере и Москве. Раньше я их не слышал, знал лишь, что это некое модное «инди». В первом отделении был почему-то Вова Синий. Потом на сцену вынесли цинковые ящики и стали выгружать из них электрогитары в преогромных количествах, причём валялись они там как кильки в банках, без всяких чехлов. Я тогда больше интересовался запилами Хендрикса и понятия не имел ни о каких альтернативных настройках (хотя и подметил, что за весь концерт они не взяли ни одного нормального аккорда), поэтому просто пялился на все эти битые, замотанные скочем винтажные Ягуары, Джазмастеры и Телекастеры, гадая, зачем их столько. Среди них с удивлением обнаружил гедеэровскую Этерну Делюкс - Мур стучал по ней барабанной палкой.
Разумеется, они довольно долго настраивали своё хозяйство, зато потом со сцены пошёл такой ЗВУК, какого я не слышал никогда - ни до, ни после. Это было силовое поле, сплетённое из миллиона обертонов, колких и бъющихся, физически затягивавшее в себя всё вокруг. Возникло странное чувство соучастия в общем действе, мы вроде как плыли в этом звуке, и совсем неважно было, кто именно его издаёт. И это не имело ничего общего с привычным урловым «энергообменом» на рок-концертах («Шай-бу!» - «Я не вижу ваши руки!»). Они не корчили из себя героев, не заигрывали с залом и совершенно не пытались преодолеть пресловутую «четвёртую стену», об которую артисты и публика с криками «Мы вместе!» постоянно разбивают себе лоб - поскольку она полностью отсутствовала».
Лев Гончаров: «К сожалению, на том концерте наше единство и соучастие было разрушено - кто-то из орущей перед сценой толпы кинул в Ким Гордон пивной банкой, - скорей всего, без злобы, для драйва. Муру такое обращение с супругой не понравилось, он притормозил свой Ягуар и с разбега ударил в толпу тяжёлым армейским ботинком. Панки оскорбились и полезли бить Мура. Из-за кулис тотчас выскочили несколько человек, встали по краю сцены и начали месить толпу ногами. Я даже решил сперва, что они охрану с собой возят, но оказалось, что это организаторы вступились (никаких секьюрити тогда ещё не было). Довольно долго это продолжалось, но отснять я не сумел, т.к. кофр со сменным объективом находился где-то в зале среди дерущихся. Вдруг на сцене появился какой-то человечек, упал рядом с барабанами Шелли и с дикими воплями стал бить всеми конечностями и головой об доски. И глядя на него, все постепенно перестали драться почему-то.
Этот случай хорошо иллюстрирует разницу менталитетов. У нас «покупатель всегда прав», артиста можно обидеть, а он ответить права не имеет. Кто-то хорошо вспоминал про танцы 70х: «Если группа нравилась, то кирпич, перед тем как кинуть на сцену, заворачивали в телогрейку...» А Соники не чувствуют себя «артистами», все на равных, четвёртой стены нет. Доиграли они совершенно спокойно, но никакого единства, конечно, уже не было».
Pink Floyd, Москва, с/к «Олимпийский», июнь 1989
Концерты Pink Floyd, которые приехали в Москву «прокатывать» свой альбом “A Momentary Lapse Of The Reason”, стали, без сомнения, самыми значительными сольными выступлениями какой-либо рок-группы в СССР. Расценки группы по меркам Госконцерта были просто заоблачные, а курс рубля сводил шансы выступления Pink Floyd в СССР практически к нулю. После весьма курьезных предложений бартера (лес, нефть и даже черная икра) группа согласилась выступить практически бесплатно – в итоге советская сторона оплатила только перелёт и проживание музыкантов.
Александр Железнов: «C билетами были большие проблемы. Лично я их в продаже вообще не видел. У спекулянтов же цена доходила до 100 рублей при номинальной стоимости в 9-10! Напечатали афиши, но когда и без них начался ажиотаж, весь тираж пустили под нож, чтоб не разжигать страсти! Уцелело всего несколько штук - на пресс-конференции стены обклеили».
Дмитрий Шипов: «Pink Floyd – по-моему, это был первый случай, когда была убрана стена, разделяющая Олимпийский на две части. Производил самое сильное впечатление звук и свет, без сомнения. Это неописуемо словами. Для нас это был первый раз – такое масштабное звуковое шоу».
Дмитрий Шипов: «Главное правило у дружинников было – не допускать открытого огня, потому что если на медленных песнях кто-то начинал зажигать зажигалки, могли просто отнять. Во избежание попадания огня на волосы впередистоящего, предположим. После одного из концертов этих концертов Pink Floyd рассказывали, что какая-то толпа пробила оцепление дружинников – хотя обошлось без серьезных стычек. Там, конечно, надо было сдерживать толпу, и организаторы, видя такое желание людей прорвать оцепление, построили специальные квадратные баррикады, барьеры, которые было трудно преодолеть. Нужно было что-то сделать, чтобы не было этой давки. Были люди, которые с обслуживающим персоналом проходили с утра, а потом весь день прятались где-то под трибунами».
Энтузиазм публики был настолько силён, а советские службы безопасности – настолько непривычны к подобным проявлениям народной любви, что после концерта самые упёртые поклонники смогли даже перекрыть дорогу автобусу с музыкантами.
Александр Железнов: «Стойкие фэны стали перед автобусом, скандируя: «Пинк Флойд, Пинк Флойд...». Бедный водитель не мог даже тронуться с места, а милиционер просто не знал, что делать (сейчас бы всех быстро дубинками успокоили). Видя такое дело, из автобуса вышел переводчик и спросил, что собственно, хочет народ. Народ хотел одного — автографов!
Вернувшись минут через пять, переводчик сказал: "Черт с вами, только соберите все вместе, я сам передам". Видимо посоветовались и решили, что проще дать автографы, чем ночевать в автобусе. Кто протягивал билеты, кто плакат, который продавался на концерте, кто стягивал с себя футболку, кто даже паспорт, одним словом, у кого что было. Я, честно говоря, побоялся в такой суматохе давать обложку «A Momentary Lapse of Reason» c автографом Мэйсона (и, как потом оказалось, правильно сделал) и дал открытку с ныряльщиком из «Wish You Were Here». Переводчик все собрал и скрылся в автобусе. Шторы были опущены, поэтому мы не видели, что там происходит. Минут через десять двери открылись, и переводчик просто выбросил все, что у него было в руках, подальше от автобуса, прямо на мокрый асфальт. Можете представить, что тут началось! Если бы в часы пик, на станции метро бросили в воздух пачку стодолларовых банкнот, эффект был бы меньше! Я чудом вырвал свою уже помятую открытку из чьих-то рук. На ней, как и на всех прочих предметах, вылетевших из автобуса, стоял автограф Гилмора! Пока народ чуть не до драки доказывал, кому принадлежит тот или иной билет, автобус быстренько отбыл».
“Moscow Music Peace Festival”, стадион «Лужники», 12 и 13 августа 1989 года
Летом 89-го года Советский Союз, под руководством Михаила Горбачёва распахнувший ворота для западного влияния, которое теперь больше не считалось «тлетворным», был осчастливлен самым настоящим рок-фестивалем. Популярная точка зрения на этот концерт утверждает, что Московский фестиваль мира состоялся исключительно благодаря тому, что знаменитого американского промоутера Дона МакГи застукали с нелегальной субстанцией и стали шить ему срок. Нельзя сказать, чтобы антинаркотический и антиалкогольный фестиваль, который пришлось организовать Дону, чтобы спастись от тюрьмы, полностью обошёлся без употребления того, с чем фестиваль так яростно боролся. Кроме того, некоторые группы и исполнители успели как следует повздорить между собой – так что с миром тоже были определенные сложности. Впрочем, всё это совершенно не помешало 200 тысячам советских рок-фанатов получить удовольствие от музыки – и от обстановки.
Александр Железнов: «Там было два дня. Это рекламировалось очень неплохо. Билеты были по десять рублей, достаточно свободно. Фестиваль анонсировался а-ля «русский Вудсток». Он начинался чуть ли не днём, часов в 12, и шел до позднего вечера. Народ там благополучно лежал на травке – отдыхали, загорали, то есть, действительно, атмосфера напоминала Вудсток. Публика нормальная, никакого алкоголя, никаких супер-досмотров, шмонов, кто чего несет, не было. Напитки, кроме алкоголя, пожалуйста – вдоль беговых дорожек стояли магазины. Потому что всё это продолжалось достаточно долго: концерт, шел наверное, часов шесть».
Александр Железнов: «Выбор хэдлайнеров оказался не совсем верным. Специфика нашей аудитории расставила немного другие приоритеты. «Хэдлайнеры» Bon Jovi не очень покатили, люди больше всего тащились от Scorpions. Народ больше всего ждал и реагировал на Оззи и Scorpions, но Оззи, честно говоря, мне не понравился вообще. Он, как всегда, всех поливал водой, разорвал на себе майку в клочья, но в вокальном отношении он был просто никакой».
Фестиваль «Монстры рока», Тушинское лётное поле, 28 сентября 1991
Советский Союз разваливался на глазах. Если августовский путч 1991 года и последовавшие за ним события впервые подарили нашим согражданам ощущение совершенно новой свободы, то бесплатный фестиваль «Монстры рока», собравший отменный состав рок-групп, включая таких гигантов, как Metallica и AC/DC, помог всем, кто пришел на бескрайнее Тушинское поле, поверить в то, что эта новая свобода им не приснилась. К сожалению, как всегда и бывает, не все оказались морально готовы к этой свободе.
Николай Котов: «Реклама была и в газетах и на телевидении, в молодёжных программах говорили, что пройдет концерт, упирая на AC/DC, а не на Металлику. Это считался второй роковый фестиваль после фестиваля с Оззиком. Было такое ощущение: «Больше они сюда не приедут».
Николай Котов: «Когда уже подходили к полю, часа за два до начала, то увидели, что самые ярые товарищи уже давно оккупировали места спереди. Самое смешное, что по многим из тех, кто давно пришел, было видно, что они давно пришли. Потому что передние ряды поклонников редели. Видел картину, как два металлиста в кожаных куртках тащат под руки третьего – а он ничего не соображает, у него даже ноги волочатся по земле. И тут в какой-то момент у него как будто сознание включается, он провозглашает: «Металлика!!» И снова отрубается. А они тащат его дальше отдыхать на травку. Не знаю уж, пустили их потом или нет».
Николай Котов: «Мы стояли недалеко от заграждения. И какие-то провокаторы, идиоты начали кидаться бутылками. Причем после какой-то группы даже хотели остановить концерт: объявили, что если сейчас не успокоятся, то дальше ничего не будет. И нам пришлось даже уйти подальше, к экрану, потому что из-за спин летели бутылки. Одну бутылку я просто успел отбить рукой – она летела прямо в мою кузину. Пришлось с ними уйти в сторону».
Дмитрий Шипов: «У нас народ дикий, насколько он дикий, можно было судить по печальному Тушинскому мероприятию. Там вообще было всё небезопасно, там были разбитые бутылки, там понаехало всякой шпаны, можно даже ее назвать деревенской, потому что халява была, все ехали кому не лень. Я когда подходил туда, видел, как бежали патрули военных, солдат, которые просто дубинками разбивали всё, что было стеклянное. Чтобы не кидали. Приехало пацанья, которые просто пива напились – это было ужасно. Состояние было нервозное. На моих глазах один парнишка ходил с окровавленным лицом».
Николай Котов: «После того, как мы ушли, был перерыв между первым и вторым отделением. И на более открытых местах народ уже собрал поляну – постелили пледы, на них было, что и выпить, и что закусить! Все интересовались – «А вы откуда?» - «Мы оттуда». - «А вы?» Все были очень гостеприимны – могли и напоить и накормить».
Николай Котов: «Когда AC/DC вышли, это был бурный экстаз, причем на песнях, которые народ знал уже десятилетиями. И даже с последнего диска, с которым они приехали – когда они начали играть вступительное соло с “Thunderstruck”, тут понеслось! Когда пели “Money Talks” деньги разбрасывали. Естественно все ждали и старых песен. И когда спустили колокол, сначала подумали, что бутафория. Но когда Брайан Джонсон вышел с кувалдой, в него ударил, и у всех задрожали внутренности, стало ясно, что это не бутафория. Второе отделение пролетело как 20 минут. А в конце были пушечные выстрелы. После этого, конечно, больше ни на что не хотелось ходить».
Свидетельства очевидцев собирал Михаил Кузищев, www.Soyuz.Ru.