​Робин Уильямс: Рассмешить Вуди Аллена

Во время интервью на ток-шоу, по воспоминаниям журналистов, Робин Уильямс мог быть крайне непоседлив, говорить разными голосами, или внезапно импровизировать, переключаясь со своего интервьюера на воображаемого собеседника. Но при выключенных камерах Уильямс — которого называли «Эйнштейном от комедии» — представал совсем другим, и тогда в нем не оставалось практически ничего от образа в чем-то стереотипного комика. Он совсем переставал имитировать чужие голоса, говорил негромким и проникновенным баритоном, и производил впечатление очень деликатного, и даже мягкого человека. Более того, нечто в нем оставляло впечатление явной грусти.

О выборе профессии актера:

«Мой отец (а он был очень умный человек) однажды сказал мне: "Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы я потратил кучу денег на твое обучение политологии, а потом бы вдруг выяснилось, что ты вовсе и не хочешь быть политологом". А вскоре после этого я пошел в школу актерского мастерства, и с тех самых пор я — актер. Эта профессия мной просто завладела».

Об известности:

«Мне кажется, что нам, комикам, живется легче, чем прочим актерам, когда дело касается внимания публики. Те, кто играет в боевиках, такие актеры, как Сталлоне или Шварценеггер, обычно привлекают к себе более агрессивных почитателей. Что же касается нас — то мы, конечно, тоже некоторым образом расплачиваемся за известность, и в зависимости от обстоятельств это может быть или менее, или более высокая цена. И у всего на свете есть своя оборотная сторона. К примеру, если вы — знаменитый комик, то к вам обязательно то и дело будут подходить, желая с вами поделиться какой-нибудь избитой шуткой. Так, что в конце концов вам захочется сказать — не надо мне ваших шуток, у меня предостаточно своих. Еще иногда люди будут говорить вам странные вещи, порой — с сарказмом, порой даже со злостью. Таким людям нравится провоцировать. Но кто просто не даст вам скучать — так это дети. Как-то раз я встретил одну маленькую девочку. Для нее было огромной неожиданностью узнать, что, хотя я и озвучивал Джинна в мультике про Аладдина, физиономия у меня — самого обычного цвета, а вовсе не синяя».

Об отношении к критикам:

«Разумеется, бывает очень неприятно читать критическую статью, где кто-то о тебе плохо отзывается. Это может быть почти как нож в сердце. Но мой самый придирчивый критик — это я. Можно сказать, что у меня есть мой "внутренний критик", внутренний голос, который может высказываться довольно безжалостно обо мне самом. Хотя иногда этот же голос мне говорит, что я все сделал совершенно правильно».

О борьбе с наркотической зависимостью:

«Было время, я посещал одного психиатра, который мне говорил, что нюхать кокаин — это, в общем, допустимо, до тех пор, пока ты контролируешь себя. Потом, в один прекрасный день, я узнал, что по сравнению с тем, сколько кокаина употреблял этот человек, я сам еще был довольно умеренным. Если вы подсаживаетесь на наркотики, то потом не можете остановиться, вам хочется только все больше и больше. Зависимость подчиняет себе целиком всю вашу жизнь — что, конечно же, ужасно. Я отказался от "стимуляторов", когда узнал, что моя жена ждет нашего первого ребенка. И мне захотелось полностью принимать участие во всем, что происходит, — не говоря уже о том, что грядущее родительство и так обещало быть для меня чем-то достаточно сложным, даже безумным, и без всяких наркотиков, и я это понимал. Люди начинают принимать наркотики, когда как бы пытаются скрыться от чего-то. И я могу поклясться, что те, кому удается с этим порвать, впоследствии открывают для себя в жизни нечто несравнимо более ценное».

О своих четырех номинациях на «Оскар»:

«Киноакадемия в целом отдает предпочтение драмам. Хотя изначально успех всей киноиндустрии принесли комедии. Может быть, кто-то в Киноакадемии считает, что играть в комедиях — легко. Сам Чарльз Чаплин получил "Оскар" только в 80 лет. А Питер Селлерс — один из моих любимых комиков — вообще "Оскар" так и не получил».

О своей жизни после награждения «Оскаром» [в 1998 году]:

«Не могу сказать, что после того, как вы получаете "Оскар", что-то в корне меняется. Если вы — в Голливуде, то можете заметить, что с вами все очень милы — где-то первую неделю после церемонии вручения. Потом вас еще могут спрашивать: "О, так это вы получили «Оскар», да?". Ну а меньше чем через месяц после большой вечеринки в честь вашего награждения, все уже думают про следующий год и про следующую большую вечеринку. Так что жизнь просто продолжает идти своим чередом. Получить "Оскар" — это, разумеется, честь. Но, между нами говоря, не то чтобы это как-то магически изменяет жизнь и освобождает от всех старых трудностей».

О том, как он подходил к выбору ролей:

«Я — как ребенок, которому не хочется скучать. Я не составляю никаких планов, так как это не по мне. Люди полагают, что я специально стараюсь чередовать роли в комедийных фильмах с "серьезными" ролями, но они не правы. Я прекрасно отдаю себе отчет, что у меня на счету есть некоторые довольно-таки странные, или даже очень странные фильмы, и что моя карьера буквально состоит из "взлетов" и "падений". А случилось так потому, что я живу, руководствуясь теми возможностями, которые мне предоставляются, и естественно, что каждый раз они неодинаковы. Для меня имеет значение только моя заинтересованность в работе, то, насколько она приносит мне удовольствие, а то, главная у меня будет роль в фильме или второстепенная — по сути неважно. Я снялся в маленькой роли в фильме Вуди Аллена "Разбирая Гарри", так как в этой роли в один прекрасный момент я смог его рассмешить. Вы представляете? Рассмешить Вуди Аллена!»

О второстепенных ролях:

«Я, конечно, человек, не лишенный самомнения. А кто из кинозвезд без самомнения? Но, если мне дают прочитать сценарий, и я понимаю, что он и правда хорош, то мне в любом случае хочется поучаствовать в проекте — пусть даже снявшись во второстепенной роли. Желание поработать в хорошем фильме у меня всегда отодвигает актерское тщеславие на второй план».

О реинкарнации:

«Что меня по-настоящему раздражает в реинкарнации, так это то, что почти все почему-то были кем-то особенным в прошлой жизни. Все, кто говорит о реинкарнации, заявляют, что были раньше Клеопатрой или какими-то другими видными историческими деятелями. Никто из них никогда не был простым парнем по имени Джон, который был безработным и однажды умер. В общем, это как раз заставляет меня сомневаться в реинкарнации. Но может быть те, у кого была действительно прекрасная жизнь, вспомнят ее. Возможно, так оно и есть».

О том, кем он бы мог стать в другой жизни:

«Великим музыкантом. Саксофонистом, но который играет так, знаете… свирепо. Может быть, те, кто слушает мою игру на саксофоне, думают, что я агонизирую. А еще я бы хотел стать врачом, как мой брат. И было бы здорово, если бы я стал Эйнштейном, который отлично играл на скрипке».