РАДИО КНИГА ВСЛУХ 
Аки Каурисмяки – один из немногих европейских режиссеров, чье кино наиболее аскетично, меланхолично и поэтично. Фильмы, где уживаются юмор и уныние, сентиментальность и экзистенциализм, абсурд и реализм. Каурисмяки последовательно иллюстрирует мир кафкианским, серым, урбанистическим, граничащим с эстетикой нуара, но насквозь пропитанным джентльменским благородством и состраданием. Фильмы финского гуманиста политизированы. Неслучайно трилогия – «Вдаль уплывают облака», «Человек без прошлого», «Огни городской окраины» – называется пролетарской.
Новая кинолента Каурисмяки «По ту сторону надежды» (или «Обратная сторона надежды», чтобы быть точнее) – простодушная трагикомедия о сирийском беженце в «цивилизованной» Европе, где властвует бюрократия, а по улицам разгуливают расисты. Лицемерие европейского либерализма выражается даже в совете иракца беглому механику по имени Халед (Шерван Хаджи), дескать, в Европе, которую персонажи называют «сонным царством», принято улыбаться, притворяться, показывая, что счастлив и доволен, однако и с жизнерадостностью тоже нужно быть осторожным – могут принять за сумасшедшего.
Приведя себя в порядок, смыв угольную сажу на железнодорожной станции, Халед приходит в полицию, признается, что является нелегалом и разыскивает родную сестру, и откуда после серьезных допросов отправляется прямиком в центр для мигрантов. Немного погодя оказывается, что Европа – это совсем не страна демократии и равенства, но Каурисмяки не льет слезы, не сокрушает человека и не смеется над ним. Автор тихо иронизирует. Оказавшись у мусорных баков близ ресторана провинциального вида, беженец знакомится (если удар в лицо можно назвать знакомством) с мелким предпринимателем Викстремом (Сакари Куосманен), который, колеся на здоровенном черном автомобиле, будто «труп в металлическом гробе» (цитата из боевика «На гребне волны»), бежит от повседневности, поэтому на старости лет покупает тот самый ресторан. Правда, сперва Викстрем играет в карты в подпольно-элитном клубе, где все участники сидят с каменными лицами, что типично для персонажей Каурисмяки, и поглядывают на оппонента, нахмурив брови.
Справедливости ради нужно сказать, что история Халеда явно лишена комедии – сириец, как дворняга, вынужден скрываться от полиции и его избивают бритоголовые хулиганы, – поэтому, чтобы вдохнуть надежду в холодную финскую повседневность, герой встречает Викстрема, молча покинувшего пьющую жену. Персонаж Сакари Куосманена, который уже снимался в изумительной и, пожалуй, лучшей драме Каурисмяки «Человек без прошлого», – суровый консерватор и непутевый ресторатор, превращающий обычную харчевню в японский ресторан, мол, суши нынче в моде. Викстрем вынужден делать суши из засоленной селедки, щедро намазывая на нее васаби. Радикальное и нелепое преображение – эпизод невероятно комичный – становится еще одной насмешкой над мультикультурализмом Европы. Автор использует комедию, чтобы избавиться от отчаяния. Странным образом хмурый Викстрем становится единственным, поистине рукопожатным товарищем брошенному сирийцу, а «Золотая пинта» (позже – «Императорские суши») – вторым домом. Уже этот смешнейший фрагмент является своеобразным определением творчества Каурисмяки – режиссер является анти-Триером. Все-таки в кино Каурисмяки ощутима надежда. Фильм не является каким-то нравоучительным уроком. Вместо этого он, скорее, подшучивает над обществом, будь то полицейский, чиновник или работник банка. Когда один взвоет и поникнет, Каурисмяки целомудренно улыбнется и приютит.
Автор видит красоту в неподвижности и житейской обыденности, и невзирая на гиперреализм (серый мир вроде бы реален, но ощущается театральность, отрешенность), история о беженце живая, честная, меланхоличная. Режиссура тончайшая, выразительные средства аскетичны, а за внешним стоицизмом – буря страстей. Странность и задумчивость являются своеобразным шармом картины. Фильмы Каурисмяки схожи с творчеством британского социалиста Кена Лоуча и бельгийских братьев Дарденн, но финское кино легковеснее. Зритель вместе с Каурисмяки сочувствует Халеду и Викстрему, и вместе мы верим, что оба, заглянув друг другу в глаза, око в око, обязательно проникнутся взаимным сочувствием. Минималистичный, элегантный антураж (браво постоянному оператору Тимо Салминену) завис во времени, что даже песни уличного музыканта рифмуются с содержанием фильма, выражают больше чувств, чем сами персонажи, разговаривающие нехотя, монотонно, а то и вовсе не говоря ни слова, и созвучны с высшими целями человечества – свободой и милостыней.
«По ту сторону надежды» – полтора часа скромного, непринужденного и душевного кино о милосердии и благородстве, и о двух параллельных старомодных, скорее, даже «поношенных» мирах, которые в какой-то момент сходятся. В Берлине Аки Каурисмяки за свою летопись о маргиналах получил «Серебряного медведя», не сходя с места, дождался, пока награду вынесут в зал, поблагодарил всех в нее, как в микрофон, а потом безуспешно попытался засунуть «медведя» в карман пиджака. Что тут скажешь? Романтик, идеалист, находящийся в постоянном поиске неуловимого счастья, и намекающий, что человек еще не оскотинился, и его дух все еще жив. Ну так что, кто хочет пропустить по стаканчику в «Золотой пинте»?
