«Плутон, поднявшийся из ада»: Варлам Шаламов и его «Колымские рассказы»

«Колымские рассказы» – своего рода энциклопедия жизни, страданий и смерти людей в лагерной империи под названием «Дальстрой» –состоит из шести книг: собственно «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты», «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы» и «Перчатка». Материалом для них стали наблюдения и воспоминания более чем за 16 лет подневольной работы на золотых приисках и угольных шахтах, а также в больницах для заключенных.

Работу над книгой Шаламов начал в 1954, когда жил в Калининской области, работая мастером на торфоразработках. Он продолжил ее, переехав в Москву после реабилитации в 1956 году, а последнюю точку поставил в 1973. Тему своей книги Шаламов определил как «художественное исследование страшной реальности», «новое в поведении человека, низведенного до уровня животного», «судьба мучеников, не бывших и не умевших стать героями», себя же сравнивал с Плутоном, поднявшимся из ада. А свои книги характеризовал как «новую прозу, прозу живой жизни, которая в то же время – преображенная действительность, преображенный документ».

«Доверие к беллетристике подорвано… Сегодняшний читатель спорит только с документом и убеждается только документом… Собственная кровь, собственная судьба – вот требование современной литературы», – писал Шаламов.

Значительная часть рассказов Шаламова в полной мере соответствует этому: большинство главных героев носят вымышленные фамилии, вроде Андреев или Крист, и в то же время очевидно автобиографичны, а многие из ситуаций с максимально возможной точностью воспроизводят реальность. Так, рассказ «Мой процесс» воспроизводит ситуацию суда военного трибунала над писателем в 1943 году в поселке Ягодное: точность писателя и его поразительная память была подтверждена документом, обнаруженным в 2000 году в магаданских архивах. Как отмечают исследователи, Шаламов в своем рассказе не только воспроизводит все фамилии участников суда, но и приводит в сжатом виде все их обвинения и показания.

Сохраняя имена героев, писатель считал своей задачей не столько усилить эффект подлинности, сколько дать саму подлинность, сохранив свое отношение к герою и запечатлев его в истории в знак доброй или недоброй памяти. «Всем убийцам в моих рассказах дана настоящая фамилия», – признавался Шаламов, включив в их число не только оперуполномоченных НКВД и других представителей репрессивного аппарата, но и доносчиков и бригадиров, способных в любую минуту стать убийцами. Убийство в рассказах Шаламова пугающе обыденно – как, например, в рассказе «На представку»:

«Сашка растянул руки убитого, разорвал нательную рубашку и стянул свитер через голову. Свитер был красный, и кровь на нем была едва заметна. Севочка бережно, чтобы не запачкать пальцев, сложил свитер в фанерный чемодан. Игра была кончена, и я мог идти домой. Теперь надо было искать другого партнера для пилки дров».

Певец из Харбина, исполняющий песни на четырех языках, превращается здесь в обслугу для воров, и то же самое происходит с другими интеллигентными героями Шаламова, которых независимо от настоящего имени презрительно называют Иванами Иванычами. И близость к ворам становится единственной гарантией того, что завтра тебя не зарежут за фуфайку и не обворуют на глазах у всех, во время бани или прямо во сне. Шаламовская правда о лагерях была настолько пугающей, что ни один из его рассказов не мог пройти советскую цензуру даже во время пика борьбы с культом личности: приукрашенно-идеализированная правда Солженицына многим оказалась ближе.

Тем не менее писатель изредка выступал со своими рассказами на публике: один из них, «Шерри-бренди» прозвучал на вечере памяти поэта Осипа Мандельштама в мае 1965 года. Это, по словам автора, «почти клиническое описание смерти от алиментарной дистрофии, а попросту говоря, от голода» некоего поэта, под которым, собственно, и подразумевается Мандельштам. Истинные обстоятельства его смерти оказались известны лишь в 90-е годы, и сразу после появления рассказа в самиздате многие упрекали Шаламова в создании легенды, на что он отвечал так:

«В рассказе описана та самая пересылка во Владивостоке, на которой умирал Мандельштам и где автор рассказа был годом раньше. Здесь описана смерть человека. Разве этого мало? Здесь описана смерть поэта. Здесь автор пытался представить с помощью личного опыта, что мог думать и чувствовать Мандельштам, умирая. <...> Разве у меня нет нравственного права написать о смерти Мандельштама, это – долг мой. Кто осмелится назвать рассказ легендой?»

С 1966 года «Колымские рассказы», попав за границу, начинают систематически печататься в эмигрантских журналах и газетах: в 1972 году писатель на страницах московской «Литературной газеты» публично протестовал против этих публикаций, считая, что разрозненные публикации не дают полного впечатления о книге, к тому же делая их автора невольным сотрудником эмигрантской периодики: напомним, что печатание за границей автоматически делало автора непечатающимся и неприкасаемым на родине, а в ряде случаев могло привести к тюремному сроку, как то произошло с Андреем Синявским и Юлием Даниэлем. Тем не менее в 1978 году в лондонском издательстве Overseas Publications «Колымские рассказы» были наконец изданы единой книгой. Это произошло тоже без воли автора, но стало одной из немногих отрад в жизни уже тяжело больного Варлама Шаламова, который мечтал увидеть их именно в таком виде, пусть и за границей. На родине увидеть свои рассказы в печати ему не довелось: 17 января 1982 года писатель умер от крупозного воспаления легких, развившегося после того, как его варварским образом перевели из дома престарелых в интернат для людей, страдающих психическими отклонениями.

Первая официальная подборка «Колымских рассказов» в СССР вышла только в середине 1988 года в журнале «Новый мир». С тех пор собрание неоднократно переиздавалось и отдельными книгами, и в составе больших однотомников. Неожиданно счастливой оказалась и судьба произведений Шаламова в кино: основанный на его рассказах мини-сериал «Завещание Ленина» в 2007 году был удостоен премии «Золотой орел», а в мае этого года стало известно о том, что о последних днях писателя снимут фильм «Сентенция». «Когда я увидел фотографии Шаламова в доме престарелых, понял, что это нужно сделать», – заявил режиссер и автор сценария Дмитрий Рудаков. Главную роль в фильме должен исполнить Петр Мамонов, которому не впервой играть людей не от мира сего – и не исключено, что история жизни Шаламова в его исполнении окажется не менее страшной и интересной, чем главная работа писателя.

Смотрите также документальный фильм «Варлам Шаламов. Опыт юноши» (2014) Павла Печенкина, посвященный истории и причинам создания ГУЛАГа, а также судьбам тех, кто попал в эту бесчеловечную систему: