РАДИО КНИГА ВСЛУХ 
Джалло – всегда про криминал и реже про мистику, поэтому «Суспирия» Дарио Ардженто – не совсем джалло. Молодая американка приезжает в германскую академию танца, а там... Если не смотрели – бегите, потому что – внимание! – история эта не про сексуального маньяка, ловко орудующего бритвой, а про шабаш ведьм. Балетной школой правят ведьмы – тайна, которой нет в ремейке Луки Гуаданьино, показанном на Венецианском кинофестивале.
История та же, зато подход совершенно иной. Если фильм Дарио Ардженто безвременный сюжетно и эстетически, то действие в ремейке, разделенном аж на шесть актов и эпилог, намеренно происходит во время холодной войны. Впрочем, сюжет оригинала сохранен в общих чертах.
1977 год. Молодая американка Сьюзи Бэннион (Дакота Джонсон) приезжает в танцевальную академию. Девушка мечтает учиться у хореографа мадам Бланш (Тильда Суинтон), которая явно вдохновлялась театром танца Пины Бауш. Правда, тут не Вупперталь, а разделенный Берлин. Танец мадам Бланш, строгой и загадочной, дышит тревогой и агрессией, и похож на жестокую схватку. Только это не мюзикл, а арт-хоррор, поэтому в академии витает странный, едва уловимый дух угрозы. Выясняется, что недавно одна из учениц убежала из школы, а другая, страшно напуганная, извивается, как бес, запертая в зеркальном зале. Скрутило девку так, что жутко смотреть – переломанное тело в агонии и судорогах. Где-то убивают ножом, топором и бензопилой, а «Суспирия» убивает танцем.
Ремейк жанровой классики важнейшего режиссера джалло – это новая работа Луки Гуаданьино, которому надо сразу сказать спасибо за смелость. Во всяком случае, это произведение уж точно увлекательнее скучнейшей буржуазной гей-драмы «Зови меня своим именем», получившей «Оскар» за адаптированный сценарий. Напомню, что за плечами Гуаданьино есть еще атмосферный и напряженный «Большой всплеск» (кстати, тоже с Суинтон и Джонсон), пробуждающий желание поскорее улететь на море. Теперь же мы отправляемся в дождливую столицу послевоенной Германии, где режиссер, что удивительно, не ограничивается танцами, но глаз не оторвать, когда девушки начинают плясать.
Зрителю позволяют выглянуть за окна академии, выйти за ее стены, чтобы прогуляться по угрюмым улицам восточного и западного Берлина, услышать шум демонстраций и узнать про взрывы радикалов «Фракции Красной армии», боровшихся против капитализма и империализма. Вместе с психиатром доктором Йозефом Клемперером мы проходим через контрольные пункты ГДР и ФРГ. Имя пожилого врача напоминает имя еврейского философа Виктора Клемперера, который писал в дневниках о победном шествии нацизма. Кстати, дневники в фильме тоже имеют значение. И фильм Луки Гуаданьино не столько про стиль, ведьм и ужасы, сколько про политику, где танец является языком между вождем и народом, оратором и гражданами, учителем и воспитанниками. Танец в «Суспирии» – политическая акция, а фильм – манифест. Кто упрям и желает уйти из академии, того ломают, причем буквально, самым страшным образом, заставляя истекать слезами, мочой и кровью, и замолчать навсегда. Для того, чтобы посыл лидера – мадам Бланш – возымел действие, он должен быть обращен к ушам, глазам и особенно к телу учениц. А превосходство учителя авторы фильма приправляют колдовством. Таковы законы жанра.
Здесь что ни девка, то змея, что ни учитель, то фюрер. Школа оказывается местом внешнего спокойствия и внутренней борьбы. Неспроста танец показан, как акт войны. И ты либо овладеешь своим телом, либо им овладеет тот, кто будет тебя побеждать и унижать. Страх Йозефа Клемперера зиждется на том, что параноидальный бред об академии (ведьминском режиме) может быть вовсе не вымыслом, а реальностью, связанной с его прошлым.
Между прочим, роль врача исполнила тоже Тильда Суинтон. Грим потрясающий, вот только голос выдает. Непонятно, однако, зачем вообще брать женщину на роль старика. Феминистский заход? Возьмите старика на роль старика. Пригласите Кристофера Пламмера. Не прогадаете. Хотя, возможно, что-то ускользает от нашего понимания? Немного погодя становится понятно, что танец является зловещим ритуалом. Дамы даже используют мясные крюки. Однажды ведьмы околдовывают полицейских, раздевают их и смеются над мужскими приборами. Очень в духе новой волны феминизма.
Йозеф Клемперер, как зоркий наблюдатель, старается расшифровать культ трех матерей – «Матерь Тенебрарум, Матерь Лакримарум, Матерь Суспириорум. Тьма, Слезы и Вздохи». Академия – глаза, руки и уши трех богинь, трех дьяволиц. Гуаданьино таким образом напоминает об арджентовской трилогии о ведьмах. И в то время как в «Матери слез» главной темой является Апокалипсис, то в «Суспирии» речь идет о школе балета, а не об угрозе человечеству. И вместе с тем, ремейк способен выходить за пределы одной академии, так же как танец – это больше, чем язык. Это яд, впитывающийся в тело. Кино все же о кровавой диктатуре (нацистской и фашистской), где танец – инструмент манипуляции, подчинения и террора, «язык Третьего рейха». Почему бы нет, особенно представляя фильм на фестивале, придуманном Бенито Муссолини.
Ремейк лишен лихорадочности оригинала, из которого, между прочим, Гуаданьино вернул Джессику Харпер, исполнительницу главной роли в фильме 1977 года. Получилось таинственно и атмосферно, но если там больше нагнетания страха и паники, чем содержательной истории, то здесь наоборот. Автор постоянно что-то прячет и замышляет через построение метафоры и аллюзий, но никогда не кормит зрителя с ложечки. Новая «Суспирия» визуально далека от оригинала и ближе к нуару, чем к джалло. Вместо психоза картина Гуаданьино вызывает уныние и погружает в раздумья. Поклонники оригинала не должны воспринимать этот фильм как протест против яркого хоррора Дарио Ардженто, где показан мир движения, дыхания, света, цвета и дьявольской музыки; где «все так...абсурдно, так фантастично». Новый фильм даже трудно назвать ремейком. И рядом с грязными танцами, обладающими убийственной энергией, всплывают воспоминания об умирающей матери главной героини, и блуждания психиатра не всегда вписываются в общую канву. Произведение сложное, изысканное, хмурое, пропитанное горем и злобой, но в отличие от плясок в стиле Пины Бауш, где не может быть ничего застывшего, «Суспирия» Луки Гуаданьино кажется фотографией. Тут арджентовский подтекст сделан Über-текстом. Содержание настолько насыщенное и тяжелое, что тянет картину вниз.
Кто-то скажет, что «Суспирия» Луки Гуаданьино – про концлагеря и реваншизм, власть и независимость, про вину, стыд и искупление, про сильных женщин и слабых мужчин, про любовь извращенную и утраченную. А кто-то сравнит Гуаданьино с фон Триером, а сам хоррор с «Антихристом» или «Сиянием». Ну, допустим. Совершенно ясно другое – это не похоже на арджентовскую фетишизацию. Тот был и остается кинематографичным, а этот слишком серьезный. Как говорится, будьте проще – и люди потянутся.
«Суспирия» Луки Гуаданьино – фестивальный хоррор, который хоррором толком не назовешь. Ужастик про загадочных женщин и их шаманские ритуалы не может длиться два с половиной часа. И смыслами он перегружен. Вот прямо ощущаешь авторское чувство собственной важности. Очевидно, что ремейк появился по воле режиссера, а не потому, что классика устарела и требовала серьезного переосмысления. Знаете, есть мечты, и есть Мечты. Вот и тут – то ли Ремейк, то ли просто ремейк. Видимо, место настолько проклятое, что пора вызывать экзорциста, потому что там, среди монстров, заговоров и убийств, зарождается старый новый мир, одержимый восстановлением утраченного величия.
