​Эннио Морриконе. Классик, который звучал современно

Маэстро наделил душой вестерн струнными и духовыми, свистом, криками и кнутами, но он никогда не был скован одним жанром. Недаром итальянца называют одной из самых важных фигур в киномузыке ХХ века. Обладатель почетного венецианского «Золотого льва» писал музыку для джалло таких итальянских мастеров, как Дарио Ардженто, Марио Бава, Лучио Фульчи и Умберто Ленци. Он озвучил фильмы Серджио Корбуччи и Бернардо Бертолуччи, получил номинацию на «Оскар», первую из шести, за драму «Дни жатвы» Терренса Малика, но взял статуэтку за лучшую музыку к фильму, первую и единственную, лишь несколько лет назад за зимний вестерн «Омерзительная восьмерка» Квентина Тарантино, своего преданного поклонника, который впервые в своем творчестве использовал оригинальный саундтрек.

«"Оскары" похожи на лотерею. Ты идешь туда, сидишь и ждешь, ты даже можешь быть фаворитом, но, если тебя не вызовут, можешь быть уверен, что потом у тебя будут тяжелые времена», – рассказывал композитор, который задолго до большого экрана работал аранжировщиком на радио, экспериментируя со звуками, стремясь нарушать правила ремесла.

Первым американским фильмом для итальянца стал вестерн Дона Сигела «Два мула для сестры Сары», а впервые в Америку он отправился, когда работал над «Изгоняющим дьявола II». Интересно, однако, что в детстве Морриконе хотел стать врачом или шахматистом, но отец, профессиональный трубач, не разделял взгляды сына и записал его в римскую консерваторию по классу трубы. Так началась судьба будущей легенды.

В сборник сильнейших саундтреков Морриконе входят пронзительная мелодия в «Профессионале», нежная в «Новом кинотеатре "Парадизо"», грустная в «Однажды в Америке», заводная в «Меня зовут Никто», боевая в «Битве за Алжир», героическая в «Неприкасаемых» Брайана де Пальмы, печально красивая в «Неистовстве» Уильяма Фридкина, таинственно жуткая в «Нечто», шедевре Джона Карпентера, который традиционно сам сочинял музыку, а также трагичная в «Неукротимом», одном из лучших фильмов Романа Полански, где музыкальное оформление прекрасно характеризует Морриконе как автора мелодрамы и приключения, создающего сплав ритмичного и мелодичного, тревожного и романтического, что закрепилось еще в эпичном «Хороший, плохой, злой».

Саундтреки восхитительны в отрыве от самих фильмов, что вновь демонстрирует уникальность и изобретательность итальянца. Разумеется, аккомпанемент Морриконе никак не отменяет таланта режиссеров, да и сам композитор говорил так: «Режиссер – хозяин произведения искусства, которому я служу». Но ведь понятно: режиссер – не единственный автор картины. Изображение порой невозможно без музыкального оформления, которое нередко внушительнее кинематографического образа. Композиции Эннио Морриконе становятся персонажами и даже символами.

«Музыка таинственна. Музыка фильма, однако, бывает еще более таинственной из-за ее связи с изображениями и публикой», – говорил маэстро. «Музыке удается показать то, что не видно, или, более того, рассказать историю, которую изображения не раскрывают. Музыка не зависит от кино. Настоящее кино может обходиться без музыки именно потому, что музыка – это единственное абстрактное искусство, которое не относится к реальности кино».

Интересно, что в свое время Морриконе отказался от «Заводного апельсина» Стэнли Кубрика, которому, как вспоминает мастер, понравилась музыка в «Следствии по делу гражданина вне всяких подозрений». «Кубрик не любил летать и хотел делать все в Лондоне, а я предпочел остаться в Риме, так как был очень занят. Я уже работал над "За пригоршню динамита", и мне пришлось отказаться от работы, к моему великому ужасу», – позже признался Морриконе, огорченный, что не успел поработать с таким гением. А еще итальянец мог написать музыку для «Дюны» Дэвида Линча: Морриконе согласился, но продюсер Дино Де Лаурентис, говорят, «исчез».

Насколько творчество Морриконе виртуозно и узнаваемо, настолько же оно разнообразно. Маэстро разрывался между коммерческим и авторским, озвучивая то «Сало, или 120 дней Содома», последнюю картину Пьера Паоло Пазолини, то «Рыжую Соню» с Арнольдом Шварценеггером, то «Двадцатый век» Бернардо Бертолуччи, которого композитор объявил одним из лучших итальянских режиссеров всех времен, то фантастику «Миссия на Марс», голливудский провал Брайана де Пальмы. Прародитель современной киномузыки, автор монументальных кинохитов, трудившийся более полувека, внес гигантский вклад в важнейшее из искусств.

Эннио Морриконе был не просто великим кинокомпозитором – он был великим композитором. Светлая память.