Пацан живет на улице и зарабатывает песо на петушиных боях. В кармане ни гроша, а на руках любимый петух по кличке Мачо. Легко догадаться, куда ведет эта пыльная дорога. Клинт Иствуд остается классическим американским режиссером. Старик с чувством вины вспоминает о былом. Он хрипит, ворчит и упрямится. «Мужские слезы» – кино скромное, медленное и обдуманное, как его герой. Дорожная мелодрама без стволов, пончо и сигары, а волю рукам идол мужского кино дает лишь однажды. Кто, если не он? Все равно ждет смерть в одиночестве, в сумерках, наедине со своими мыслями.
Когда-то стойкий, непрощенный, бежавший из Алькатраса, а теперь Иствуд – пожилая звезда родео, поэтому именно ему суждено посадить парнишку в седло. Герой – хмурый вдовец, потерявший надежду. Юный хулиган ему как сын. Герой Иствуда из тех, кто не запирает двери дома, потому что красть нечего. А когда застревает в деревушке, он встречает добрейшей души вдову, которую будет кружить в танце в таверне под нежные гитарные струны.
Было бы наивно ждать, что «Мужские слезы» окажутся шедевром. Вообще, любой иствудовский фильм можно так назвать. В этой истории видны «Совершенный мир», «Непрощенный», «Гран Торино» и «Малышка на миллион». Беглецы скрываются от головорезов, их преследует полиция, мексиканский разбойник учится доверять, а морщинистый ковбой – признавать ошибки. Здесь не свистят пули, никто не играет в смерть, зато красотки заигрывают с дедушкой, а он им вежливо отказывает. Человек без имени устал, но не разучился дерзить и улыбаться, потому что живой.
А так-то Иствуд слишком стар, чтобы сделать погоню, похожую на родео. Вместо приключения зритель слушает тихие беседы у костра или в святилище, и медленной походкой прогуливается по лошадиному загону. Долговязый старик с виду хрупкий, утомленный прошлым, но слез не роняет, подтверждая образ, который родился в прославившем его жанре. Здесь Клинт Иствуд не играет ни стареющего убийцу, ни отошедшего от дел бандита, ни героя, ни злодея, без трагизма и триумфа, ни осуждения, ни наказания.
Дорожная драма без ярости и крови, без мести и жертв. И даже если опасность поджидает парочку за углом, когда их останавливают, подозревая в перевозке наркотиков, омраченный брюзга бубнит, сердится, садится за руль и продолжает колесить. Живой классик не рассказывает увлекательную историю. Здесь, если всерьез, ничего не происходит. Сегодня Иствуд уже не «грязный» полицейский из криминальных детективов Дона Сигела или безродный стрелок из культовой «долларовой трилогии» Серджио Леоне. Одновременно сильный и сухой дед признается: кем он только ни был в прошлом, но с возрастом понимаешь, что мужество, которое его сделало, настоящим мужчинам не к лицу.
Бродяга высокогорных равнин, не скрывающий свой возраст, поставил нежную драму с буйным петухом, милой бабулей и ее внучками. Иствуда можно поругать за скучный идеализм, в который не веришь. Раньше ковбой без страха и упрека укрощал мустангов, а сегодня он брошенный, опечаленный друг животных и собеседник глухих. Теперь он блуждает по пыльным дорогам с петухом за пазухой. Прощальную роль американец давно сыграл, в бой старики уже не идут. Хотя кто знает – возможно, жизнь начинается как раз после девятого десятка.