​«Круть»: Пелевин и пустота

«Желтая стрела» в магазине игрушек

В романе «Круть», как и во всей серии «Вселенная Transhumanism», изобретения Пелевина больше не работают. Раньше знаменитый поезд жизни ощущался как целый мир, служил причиной настроений героев и двигал сюжет по ходу взаимодействия с ним. Сегодня же коммутационный коньяк – это игрушечная бутылочка, помогающая поговорить, а специальные боксы – ну, просто боксы. Изобретения есть, и теперь читатель в курсе. С таким же успехом Пелевин мог говорить про мокрую воду или звонящий телефон. Подобная пустота присуща всем книгам «трансгуманистичной» серии и наполняет не только изобретения, но и героев, и мир вокруг них.

Можно предположить, что эта пустота создана намеренно – ведь за плечами Виктора Пелевина более 30 лет работы с текстом. Однако есть несколько «но».

«Но»: усталость и миражи

Первое «но» относится к анонсу романа «Круть», в котором было сказано, что книга «продолжает развитие вселенной Tranhumanism inc., но при этом является самостоятельной историей». Открыв роман, читатель сразу попадает в гущу событий: какая-то корпорация, отсылки к прошлым работам серии, отсылки на отсылки из раннего творчества Виктора Пелевина. Главное – нигде не указана мотивация главного героя Маркуса Зоргенфрея. А это для самостоятельной книги – приговор, потому что все происходящее и сам герой начинают выглядеть искусственно. В «Крути» Пелевин превзошел сам себя, вырезав драматургический аспект у целого романа. Теперь его игры с пустотой перешли в реальный мир и вполне могли бы повлиять на рейтинг и продажи книги, но спасает имя.

Второе «но» касается темы феминизма, с которым все смирились уже как лет пять назад, но не Виктор Олегович. Здесь тоже пусто. Берутся заезженные предубеждения о феминистках, пресловутые образы заключенных и смешиваются в одном котле плоского юмора. Да, острых и «опасных» оборотов читатель в книге не встретит. Про сатиру вообще вспоминать не приходится, а Симона де Бовуар и суфражистки как введение в феминизм отправлены на шконку истории.

Кстати, об образах. Их невероятно мало по сравнению с «Жизнью насекомых» (1993) или той же «Желтой стрелой» (1993). Описаний в романе почти нет, что ломает для читателя мир вокруг Маркуса Зоргенфрея и ко. На смену пластмассовому миру приходят долгие диалоги и монологи, с перебивками на муторные сводки, будто из словаря Wiki. И если в начале романа одинаковые приемы кажутся интересными, то к середине книги могут и наскучить читателю.

Трансгуманизм = пустота

Говоря простым языком, гуманизм – это про приоритет человеческой жизни, безопасности и комфорта ее протекания. Есть конкретный человек или группа людей, которые хотят жить в мире, помогать друг другу и стремятся к этому через воспитание морали. А трансгуманизм – это попытка с помощью научно-технического прогресса создать сверхчеловека, которому больше не страшны страдания, смерть, болезни и старение. В отличие от гуманизма, трансгуманизм работает с образом светлого будущего, изобретая технологии, которые могут это же будущее погубить.

В центре романа «Круть» – заключенные, люди не всегда гуманные и справедливые в общем понимании. На дворе техническая эра, которая привела к тому, что люди нашли лишь новые причины ненавидеть друг друга, применяя то, что задумывалось для мира, любви и жвачки. Возможно, это и есть один из посылов Виктора Пелевина: какую гранату обезьяне не дай, она все равно дернет чеку. И в море текстовой воды все-таки находится цитата, которая наводит на подобные мысли:

«Хоть я и понимал, что главный враг – это мой собственный ум, власти над ним у меня не было. Но если он умел выдумывать погибель, то мог, верно, изобрести и спасение».

Поскольку трансгуманизм не содержателен и в руках человека противоречит самому себе, то и его проявления – люди и окружающий мир – лишены смысла.

Современный Пелевин

Современный Виктор Пелевин отправил «Желтую стрелу» в металлолом и вместо нее запустил угрожающих миру кур-заточниц. Причины, почему писатель принял такое решение, лежат на поверхности ленты новостей. Рьяный сатир, высмеивающий власть, общество, культурные нормы и обычный быт, мимикрировал. Впрочем, уход в критику мирового общественного строя и предложение смотреть куда-то дальше человеческого эго – не такое уж плохое решение.

Сегодня Пелевин – человек простой, отказавшийся от написания текстов «не для слабых умов». Теперь он пишет для широкой публики, которая каждый день приближает жестокий мир трансгуманизма. В то же время старый Пелевин все еще не расшифрован – остается над чем ломать головы.

Роман «Круть» – работа на любителя. Однако, если выбирать чтиво на вечер, это произведение с юмором, пусть и плоским, но понятным, богатым словарным запасом и приятным авторским стилем, далеко не худший вариант на сегодняшнем литературном рынке.