«Молчание» Мартина Скорсезе: Красноречивое молчание в ответ

Любой фильм о религии – христианстве ли, исламе, буддизме – требует от режиссера стать в каком-то смысле Богом, чтобы его картина смогла ответить на те вопросы, которые зрители – простые смертные – будут задавать, или хотя бы подтолкнула их к размышлениям на те или иные темы, поставив перед ними «правильные», серьезные вопросы. Этот любопытный парадокс религиозных фильмов отчасти и «виноват» в том, что серьезных и глубоких картин в этом направлении снято так мало. Скорсезе работал над «Молчанием» почти 30 лет. Заинтересовался он экранизацией одноименного романа Сюсаку Эндо еще в начале 80-х годов, и японский писатель (католик, к слову) был счастлив, что Скорсезе, человек глубоко религиозный, будет ставить экранизацию. Но, начав работать над сценарием, режиссер понял, что адаптировать роман для широкого экрана трудная задача, и прежде, чем у сценария будет вторая правка с приглашенным сценаристом, ему самому нужно будет серьезно поработать с текстом. Однако на это накладывалась работа над другими проектами, и кульминация истории с экранизацией свершилась только сейчас. Сам Сюсаку Эндо не дожил до выхода – умер в 1996 году. Но ему, вполне вероятно, лента Мартина Скорсезе понравилась бы: на протяжении всего просмотра явственно ощущается, что режиссер вынашивал идею, страстно лелея ее появление на свет.

По части религиозных фильмов «Молчание», безусловно, выдающаяся лента – это одно из самых крупных и серьезных исследований сущности веры за последнее время. Для самого Мартина Скорсезе картина также является одной из вершин – «зрелых» вершин – творчества. Однако, все же, «Молчание» трудно назвать великим во всех отношениях фильмом, каким его поторопились «сделать» многие западные критики в конце 2016 года. Эта религиозная драма понравится «скорсезефилам» (в отдельных местах есть подозрение, что она для них и снята), впечатлительным она покажется слишком жестокой и напряженной, а киноманы рискуют столкнуться с общей затянутостью ленты и ее «объемной» сложностью, к которой надо быть готовым и которую не стоит игнорировать.

Сердцевиной «Молчания» является не очевидное «Отрекаться от Бога нельзя ни при каких условиях», а дилемма «Что значит для верующего отказаться от веры?». Скорсезе рассматривает его на глубоко телеологическом, в каком-то смысле даже идеалистичном уровне, хотя не мешало бы больше внимания уделить и «буквальному». Отречение от веры в «Молчании» совершается традиционным для Японии того времени «попранием» ногой фуми-э – изображений Иисуса Христа или Девы Марии. Причем отречению режиссер сообщает статус… оружия, которым японские власти XVII века боролись с миссионерами и уверовавшими в Иисуса Христа крестьянами, которым «пришельцы» рассказали о том, что страдания вознесут их в Рай.

В «Кундуне» есть такой диалог о четырех благородных истинах буддистского учения: «Что заставляет людей страдать?» - «Гордость. Гордость причина многих страданий». Сдается, что персонажу Эндрю Гарфилда, молодому священнику Себастьяну Родригесу, это откровение очень помогло бы в жизни. Молчание Бога, по мнению падре Себастьяна, главное препятствие для людей на пути к нему (ведь он постоянно молится Богу, а он никогда ему не отвечает). В то же время Гарфилд, который исполнил Родригеса, фокусируется не на попытках персонажа преодолеть свою гордость, а на его сомнениях. Туманный пейзаж, который мы наблюдаем на протяжении большей части фильма, эти сомнения героя лишний раз подчеркивает. Вообще, пейзажи для «Молчания» очень важны, и Родриго Прието прекрасно справляется с возложенной на него задачей ловить как мельчайшие изменения в мимике героев, так и показывать прекрасные пейзажи Японии, на фоне которых разворачиваются ужасающие картины.

При просмотре «Молчания» неоднократно на ум приходят ленты «Апокалипсис сегодня» и «Сердце тьмы» (1993), но Скорсезе здесь выстраивает собственную парадигму, дает собственный взгляд на некоторые из главных вопросов, которые поднимали ленты Френсиса Форда Копполы и Николаса Роуга. К тому же режиссер не цитирует Библию и не пытается ее пересказать. Два священника-иезуита из Португалии, уже упомянутый Родригес и Франсиско Гарупе (Адам Драйвер) с благословления лидера ордена отправляются в Японию, чтобы отыскать своего наставника – отца Кристована Феррейру (Лиам Нисон). Тот, по слухам, отрекся от Бога и отказался нести слово Божье в народ. Об этом они узнали из письма, в котором также рассказывается о чудовищных пытках тех священников, кто отправился проповедовать в Японию, а также тех японцев, кто последовал за ними. Все это делается властями страны для того, чтобы предотвратить распространение религии.

Для искренне верующего Родригеса миссия – это не только возможность нести слово Божие, но и прославиться. Он отправляется в Японию на спасение «дикарей» совершенно спокойно принимая тот факт, что его могут подвергнуть мученической смерти за проповеди. Только после мученичества его ждут «особые божественные видения», место в Раю подле Бога и, конечно же, «святой» статус. Однако в реальности Родригеса и Гарупе ждут именно те пытки, какие они себе и представляли. Скорсезе откровенно показывает, как японские власти пытались сломить веру «обращенных»: кипяток, сжигание заживо и т.д. И через наблюдение за всем этим Родригес, задавшись целью отыскать падре Феррейру (и, попутно, Бога), должен пройти, вместе с тем поддерживая дух общины тайных христиан, которые ушли в подполье, напуганные преследованиями.

Стоит отметить исключительно подобранный актерский состав «Молчания». Эндрю Гарфилд и Адам Драйвер, возможно, не слишком похожи на португальцев, но у Гарфилда прекрасно получилось передать отчаяние своего героя, которое подталкивает его к безумию, а строгое, угловатое лицо Драйвера в отдельных моментах и впрямь напоминает лик с иконы. Роль хитрого, но слабохарактерного японского «Иуды» исполнил Йосуке Кубодзука – его герой Китидзиро предаст миссионеров не раз и не два, но будет всегда возвращаться, выпрашивая прощение. Роль инквизитора Иноуэ сыграл Иссей Огата – при взгляде на него невольно вспоминается Кристоф Вальц в «Бесславных ублюдках»: тот же льстивый голос, любезная манера общения, но финал у всех, кто пойдет против него, один. Лиам Нисон появляется в кадре всего несколько раз, но все сцены с его участием – и особенно диалог Феррейры с Родригесом при встрече – очень впечатляют, хотя он, в конечном итоге, и не даст ни Родригесу, ни пастве (экранной или «зрительской») того ответа, которого все будут от него ждать. (Кому-то этот ответ о «самом ярком проявлении любви» и вовсе может показаться разочарованием, катарсисом без катарсиса, в свете всего того насилия, которое за всю историю человечества было совершено во имя религии.)

Родригес готовится страдать за веру, но оказывается не готов к дьявольскому плану инквизитора, который намерен заставить его наблюдать за мытарствами обращенных христиан до тех пор, пока священник не отречется от Бога. Особенно в этом плане страшна сцена на пляже: Родригес наблюдает за тем, как последовавшие за ним люди умирают в прямом смысле страшно. Несмотря ни на что, он продолжает обращаться к Богу, умоляя о помощи, но в ответ получает только… тишину. Молчание.

Последний час фильма самый тяжелый: Скорсезе изо всех сил пытается не подражать Терренсу Малику и уводит ленту к строгой модели Брессона, когда герои «трансцендентального кино» сражаются против сил, которые во много раз сильнее их. Однако если читая роман Сюсаку Эндо мы и впрямь можем проникнуться этим глубоким психологическим конфликтом, то Мартин Скорсезе предоставляет нам «разгадывать» лицо Эндрю Гарфилда, надеясь, что мы сами сможем верно интерпретировать эмоции и выводы его персонажа, не пытаясь при это ни упростить всю сложность вопроса, ни отделаться «оптимистичными» выводами. В случае со «скорсезефилами» и серьезно подкованными в теме религии людьми это весьма реалистичный вариант развития событий, особенно после нескольких просмотров ленты. Однако для большей части зрителей «Молчание» может показаться слишком сложным и слишком объемным, хотя и способным впечатлить до глубины души.