РАДИО КНИГА ВСЛУХ 
В сборнике есть повесть "Последняя электричка" - написана эта повесть была 15 лет назад. Тогда же на нее появился отзыв. Рецензия была написана не на данном сайте, а пришла мне по почте, тем не менее, мне хочется ознакомить читателей с этим текстом.
***********************************************************
«Последняя электричка», главный герой которой если ещё не в состоянии ввести своего создателя в один ряд с Грибоедовым, Пушкиным и Лермонтовым, то сам уж точно может претендовать на место среди чацких, онегиных и печориных.
Проблеме «лишнего человека» посвящено немало статей и монографий, а также миллионов школьных сочинений. Вот уж тема, знакомая каждому, кто окончил хотя бы восемь классов. Но послеоктябрьские три четверти века, казалось бы, закрыли её навсегда: «лишних людей» не водилось не только в подцензурной литературе, где им и не полагалось быть, но и в андеграунде, кишевшем разными бомжами, алкоголиками и прочими малопривлекательными личностями. И всё же до онегинских высот герои самиздата не поднимались. Видать, социальные условия тому не способствовали, и тоталитаризм, хоть и подавлял личность, но до сплина с хандрой не доводил: либо пан, либо пропал, либо «студентка, комсомолка, спортсменка», либо пьяница и проститутка.
Времена настали новые, а герои возвращаются старые. И здесь Фёдору из «Последней электрички» принадлежит весьма важная роль: он смыкает разорванную историей цепь.
Не будем углубляться в содержание повести. Отметим тольку одну существенную деталь: автору несомненно удалось на примере человека, способного от природы, показать пагубность компромиссов с собственной совестью. Именно с них начинается та безнравственность, которая, в конечном итоге, губит сегодня всю страну, оставаясь большим злом, чем коррупция и преступность. (Недаром в памяти героя всплывает фадеевский Мечик, тоже безуспешно хотевший быть хорошим.) Причина этих компромиссов, как и в девятнадцатом веке, — эгоизм, а корни его в душевной глухоте и социальной слепоте. Сначала мальчик, растущий в столичной профессорской семье, не замечает беспросветной лжи и верит в гениального Ленина и плохих Романовых, затем в школе усваивает учительскую формулу: бедные хорошие, богатые плохие, а в институте восхищается логичностью марксизма-ленинизма. Так ему проще. Став взрослым, женатым мужчиной он не понимает, что дома его ждут и любят, хотя и не сюсюкаются с порога. Казалось бы, вещи разные, но суть у них общая: буквальное восприятие услышанного без малейшей попытки его переосмыслить. И начинается маленькая однодневная одиссея наоборот, не к Пенелопе через превратности судьбы, а в обратном направлении. Понять более тонкую в духовном отношении супругу Фёдору с его технократическим, потребительским типом мышления сложно. Для человека, считающего, что логично поменять старую больную жену на молодую красивую, проще молча хлопнуть дверью и отправиться туда, где не надо тратить душевных сил для получения примитивных удовольствий. «А вообще, разве может быть нормальный человек не эгоистом?» — задаёт он себе чисто риторический вопрос.
Но всё смахивало бы на обычный бытовой сюжет, если бы не социальный фон, на котором разворачивается действие повести. Казалось бы, настало время таких фёдоров: в меру образованных («нас всех учили понемногу»), в меру способных, внешне обходительных, в основе — порядочных. Ан нет, и их выкидывает сегодня наша взбесившаяся действительность на обочину жизни, заставляя совершать не свойственную их уму работу: анализировать прожитое. Но если эгоист и технократ не вписывается сегодня в новую общественную модель и оказывается «лишним человеком», то ради кого же тогда страдания миллионов людей? Если плохо тому, кто готов бросить науку и следовать за манящим блеском золотого тельца, то кому же хорошо? Если при зарплате в тысячу долларов накопить на нормальную мебель за десять лет не удаётся, то как жить врачу и учителю, получающему тысячу рублей?
Выход книги приурочен к сорокалетию автора. Похоже, период набора высоты у него завершился, и теперь, вступая во вполне зрелый возраст, писатель, надеемся, продолжит свои поиски на магистральном направлении отечественной прозы, где главный конфликт всегда обусловлен столкновением личности и общества.
Андрей Красильников,
первый секретарь правления
Профессионального союза писателей России
Александр Прохоров
