РАДИО КНИГА ВСЛУХ 
Вы ведь еще не забыли The National – группу с пророческим названием, чей монохромный пост-панк, преисполненный усталости и меланхолии, из нью-йоркского подполья середины 00-ых выбился на поистине национальный уровень (тот, на котором билеты на концерты в не самых маленьких залах сметают за считанные часы)? Их предыдущий альбом "Trouble Will Find Me" вышел четыре года назад - срок не то чтобы огромный, учитывая занятость участников команды в множестве других проектов. Тем не менее, кажется, что за время, которого потребовала подготовка новой пластинки "Sleep Well Beast", The National успели проснуться немного другими людьми в совсем другой стране. Об этом мы поговорили с басистом группы Скоттом Девендорфом.
Новый альбом выходит сегодня. Вы уже успели прочитать первые отзывы на него? Что-то в этих отзывах вас удивило?
В основном мне понравилось, как люди реагируют - но я имею в виду тех коллег-музыкантов, с которыми мы часто пересекаемся или играем вместе. При этом реакции, конечно, очень разные. Но многие отмечают, что мы звучим иначе на этом альбоме, и думаю, для нас это хороший знак! Мы хотим развиваться как группа, и если люди это слышат в новых песнях, это прекрасно.
С тех пор, как вышел прошлый альбом, каждый из участников The National успел поработать на стороне: у вас с братом был проект LNZNDRF, у Мэтта Бернингера - EL VY, у братьев Десснер - большой трибьют Grateful Dead и академическая музыка. Насколько сильно это помогло обновить звучание The National?
Да, конечно, любой новый проект позволяет тебе немного переосмыслить себя как музыканта, а это всегда полезно. Это влияет не напрямую - The National уже все-таки сложившаяся группа - но это влияет. В том смысле, что возвращаясь к группе, ты уже где-то на бессознательном уровне позволяешь себе пробовать всякие новые штуки, которые до того не делал.
В прежних интервью вы довольно честно рассказывали о том, что студийные будни бывают напряженными (гитарист Брайс Десснер обычно выступает мировым судьей для своего брата-близнеца Аарона и вокалиста Мэтта Бернингера, за что получил прозвище «Швейцария» - прим. Soyuz.Ru). Эти моменты по-прежнему возникают или вы с годами научили тушить пожар?
Они как были, так и остались. Но мы все-таки научились не доводить дело до драк (смеется). Если серьезно, то я думаю, что мы поняли важную вещь: от конфликтов не надо бежать, не надо заталкивать их еще глубже, это только усугубляет проблему. Нужно сесть и попытаться преодолеть разногласия, какими бы они ни были. Что касается “Sleep Well Beast”, то на нем мы как раз сознательно пытались работать вместе, а не просто обмениваться файлами по почте.
С братом вы работаете с раннего возраста, и братские отношения могут быть очень разными. У вас что преобладает: «заканчивать предложения друг за друга» или «Ноэл против Лиама»?
Заканчивать предложения - это больше про Аарона с Брайсом, они же близнецы. А мы с Брайаном все-таки не настолько похожи. Я бы сказал, что мы две сильных личности, и мы уважаем друг друга за это. И мы всегда ладили, еще до группы (хотя сейчас уже кажется, что группа была всегда), так что такого раздрая как между братьями Галлахер у нас точно не было (смеется).
Мне кажется, публика до сих пор ждет от вас политического комментария на злобу дня, даже если The National никогда не стремились быть именно политической группой. Вы ей стали (The National активно поддерживали Барака Обаму во время обеих президентских кампаний - прим. Soyuz.Ru), но скорее так получилось, это не было прописано в сценарии. Такое отношение мешает вам?
Если говорить о каждом из нас отдельно, то разумеется, мы не хотим оставаться в стороне от политики. Это не цель группы, но если группа становится площадкой для проговаривания каких-то актуальных для нас вещей, то это скорее плюс. Обычно мы в своих песнях не делаем прямых заявлений, в конце концов, это не наша работа - раздавать указания: «Делай то, делай это». И мне бы не хотелось, чтобы это влияло на другие наши проекты - тот же трибьют Grateful Dead, где самые разные люди участвовали. Но в то же время, мы хотим делать все, что в наших силах, чтобы способствовать изменениям в стране.
К слову, работа над трибьютом “Day of the Dead” как-то отпечаталась на новом альбоме? Не то чтобы вы заиграли Grateful Dead на нем, но мне кажется, я слышу какие-то нотки психоделии, которых у вас раньше не было.
Наверное, да. То есть мы не стали звучать как Dead (смеется), но трибьют был огромным проектом (59 песен общей длиной 5,5 часов, на запись которых ушло несколько лет - прим. Soyuz.Ru), и когда ты имеешь дело с таким количеством идей и музыкантов, хочешь не хочешь, а начинаешь мыслить шире. Вот это точно сказалось на том, каким получился “Sleep Well Beast”.
Но в LNZNDRF вы как раз не брезговали импровизационными джемами по полчаса, которые характерны для Grateful Dead.
Да, там мы дали себе волю поиграть космо-психоделию и краутрок - все то, что мы очень любим. И даже если жанрово они не близки к Dead, то на уровне чувства, ощущения они похожи на классический психоделик-рок. Музыка расширяющихся горизонтов, назовем ее так (смеется). В LNZNDRF у нас не было никакой конечной цели, там мы больше полагались на интуицию.
Какая из песен на “Sleep Well Beast” удивила вас больше всего, пока вы над ней работали? В том смысле, что за время, пока вы ее записывали, она превратилась во что-то совершенно иное.
Наверное, “The System Only Dreams in Total Darkness”. Мы постоянно ее переделывали, и изначально это была абсолютно другая песня. У нее появился совершенно другой текст - причем это произошло в последний момент. И мы ее перекроили так, чтобы она соответствовала новому тексту, новому смыслу. Это было непросто, за месяц до того, как мы ее записали, я бы и не подумал, что она может звучать так, как звучит сейчас.
Вы по-прежнему нервничаете, когда презентуете новые песни на концертах?
Пожалуй, хотя мы их зачастую играем не так, как они звучат в записи потом. На концертах они могут звучать длиннее, или мы их аранжируем по-другому. Так что каждый раз, когда мы презентуем новую песню, мы попутно с ней экспериментируем - «а если так попробовать?». У нас даже концерты стали длиннее из-за этого: в прошлом туре были уже длиннее, чем обычно, и в этот раз, думаю, будет то же самое.
А сетлисты у вас теперь часто меняются? Вы же легко можете сыграть три концерта с абсолютно разными наборами песен.
Меняются постоянно, хотя у нас есть какой-то пул песен, который мы в туре играем все время. Но если у нас два концерта подряд в одном городе, то сетлисты точно будут отличаться.
В Москве вы последний раз были, страшно сказать, почти десять лет назад. Помните еще что-нибудь об этом концерте?
Прекрасно помню. Это был последний концерт тура, из Стамбула мы прилетели в Москву, и там провели несколько дней. Стояла середины зимы - по крайней мере, для нас это так выглядело! Было холодно, темно и серо. Зато мы придумали новую карточную игру, пока были в отеле (смеется). Еще помню, что спонсором концерта была табачная компания - что для нас было очень странно. Да, в общем, было весело!
У вас есть какие-нибудь ритуалы для поднятия боевого духа перед концертами?
Нет, обычно каждый настраивается сам, так что ничего формального, никаких групповых объятий. Наверное, мы слишком суеверны для них. Время от времени можем пожелать друг другу хорошего концерта, и этого достаточно.
На альбоме много электронных аранжировок, что не совсем типично для The National. Живьем вы будете их переделывать или постараетесь сохранить?
Сохраним столько, сколько получится. В концертном составе нас уже семеро - включая духовую секцию. Мне бы хотелось, что мы больше использовали электронику живьем, но банально рук не всегда хватает для этого.
